Искушение

В светлой солнечной комнате в особняке Карвало Габриель работал над ткацким станком для Дженни. Работа близилась к концу. Он сделал раму из абрикосового дерева и установил ее на дубовых стояках. Из яблони вырезал ремизку и планки. Из вишневого дерева, самого ценного для столяра-краснодеревщика, изготовил челнок, ткацкий навой[21] и скамью для ткачихи. Отполированное дерево светилось теплым красноватым цветом. В его старом, с щербинами, прочном деревянном ящике, среди множества инструментов Дженни увидела складную деревянную линейку, ручную пилу с вырезанной на конце рукоятки оскаленной головой пантеры и прекрасный фуганок Стенли 35. Габриель показал ей, какую тонкую стружку он снимает и какая гладкая поверхность остается после работы.

Ему нравилась эта работа, а Дженни нравилось смотреть, как ловко и умело он действует. Ей нравился запах свежей стружки, острый, смоляной, пьянящий больше вина. Ей было приятно слышать постукивание тесла и мягкое жужжание пилы. Габриель негромко насвистывал и напевал во время работы:

Я прислонился спиною к дубу,
Думал, что он надежен.
Но он согнулся, потом сломался.
Так и любовь проходит.

– Габриель, что за песня! – укорила она его, когда расслышала слова. До сих пор она прислушивалась к мелодии, голосу Габриеля, наблюдала за его движениями, за тем, как он держит инструмент, поглаживает дерево.

– А? Что? – спросил он рассеянно, поглощенный своей работой. Он стер пот со лба рукой, в которой все еще держал тесло, отбросил назад прядь черных волос. Потом усмехнулся, заметив, что они одни в комнате, и решительно шагнул к Дженни.

Она шила Эллису платьице ко дню крещения. Габриель поднял ее со стула и обнял за талию, все еще держа в руках тесло. Вторая рука принялась ласкать ее ягодицы. Он прижал Дженни к своему телу, и она ощутила твердую выпуклость внизу живота. У нее перехватило дыхание. Кровь бросилась ей в лицо и хлынула по венам. Ее тело затрепетало. Она обняла Габриеля за шею и теснее прильнула к нему.

– Гейб, у этой комнаты стеклянные стены, – слабо протестовала она. Ее переполняло острое желание. Оно поднималось от самого центра ее существа к отвердевшим грудям.

– Опасность щекочет мне нервы, cara. Знаешь, чего я хочу? – Он вздохнул, слегка покусывая мочку ее розового ушка. Потом отступил на несколько шагов. – Пригласить тебя в отель «Мария-Антуанетта». Там никто не знает нас, кроме Огги и Уты. Там не будет ни детей, ни кузин, ни милых старых колдуний, ни друзей, ни родственников. Никого, кроме нас двоих…

Послышался легкий шорох открывавшейся двери. Придерживая рукой, затянутой в перчатку, черную шляпу с широкими полями, в комнату вошла Бейбет. Огромные карие глаза понимающе взглянули на Дженни и Габриеля.

– Как у нас идут дела? – спросила она, как обычно, сдержанно. – А, вижу, что хорошо. – Она осторожно, даже с некоторой опаской, словно прикасаясь к жеребенку чистых кровей, провела рукой по раме станка. – Надеюсь, на нем уже скоро можно будет работать? Сегодня я приобрела самую лучшую в мире шерстяную пряжу. Купила весь доставленный на судне груз и самый дорогой. У нас нет наличных денег, и я предложила наши акции торговой фирме «Грэнд Сентрал Сток» под обеспечение ссуды. – Бейбет криво усмехнулась.

– Наши акции? Чьи это? – спросила Дженни. Габриель усиленно копался в ящике с инструментами, стараясь скрыть возбуждение.

– Ты очень практичная, Джен. Ты обратила внимание на самое главное. Теперь владельцем акций является… друг нашей семьи. Они принадлежали Джеси и мне. Брат ничего не знает о нашей договоренности. Я расписалась за него.

– Это подлог, – сказал Габриель, доставая шило. – Сделка может оказаться незаконной, если ваш «друг семьи» обжалует ее. Тогда вы потеряете акции.

– Не думаю, чтобы он пошел на это, – Бейбет неторопливо снимала длинные белые перчатки, осторожно сдергивая их с пальцев. Потом схватила их правой рукой и шлепнула ими по левой ладони. Было видно, что ее решение отняло у нее много сил и выдержки.

– Если хотите, считайте это подлогом, пока брат не узнает о том, что я сделала. Он никогда не узнает, если мы не прогорим. Тогда я потеряю все, а главное, доверие своего брата. Поэтому мы просто не прогорим.

– Бейбет, зачем тебе все это? – спросила Дженни.

– Как зачем? Посмотреть, смогу ли я сделать что-нибудь полезное в жизни…

На пороге комнаты появился ее брат. Джеси был одет по последней моде: синий костюм в белую полоску и соломенное канотье. Он картинно размахнулся, и шляпа полетела по комнате.

– У моей сестры обостренное чувство вины за то, что у нее есть наследство. Смотри на жизнь проще, Бейбет. Видишь, у меня нет комплексов. – Он ласково улыбнулся сестре и поцеловал ее в лоб. Потом наклонился и хотел было поцеловать Дженни, но в самый последний момент сдержался. – Я уже привык видеть здесь Дженни, когда возвращаюсь домой. Порой мне кажется, что она – член нашей семьи.