Искушение

Элизабет отступила назад, уставившись на незнакомца, и прижала свой сверток к груди. Этот человек — француз, никаких сомнений. Видимо, произошла какая-то ошибка.

Увидев смущение Элизабет, молодой человек улыбнулся.

— Моя мать — англичанка, а я — патриот, как и все вы. Не надо сомневаться во мне. Передайте мне, пожалуйста, все, что Вы принесли.

Ученик вышел, и Элизабет посмотрела на Жака, или Джека. Она никогда не сможет произнести правильно «Жак». Черные глаза молодого человека ярко блестели из-под соломенно-желтых волос. Его лицо было открытым и честным. Джек смотрел на Элизабет с восхищением, и от девушки это не укрылось. Парень протянул ей свою широкую ладонь, и Элизабет вручила ему свой драгоценный груз.

— Мерси, — сказал Джек и, заметив, что Элизабет нахмурилась, добавил:

— Это значит — куча благодарностей, мисс. Я передам все, куда надо будет. Ну что ж. Вам пора идти. Там еще кое-кто ждет. Каждый из нас должен видеть только одного человека.

Неожиданно он взял руку Элизабет и поцеловал ее. Элизабет отскочила назад, как будто ее обожгло огнем.

— Джек! — вскрикнула она и увидела, что парень весело смеется.

— Могу я навестить Вас дома, в Вашем доме, который теперь не на Солт-Лэйн?

Он снова засмеялся.

Элизабет почувствовала, что гордость наполняет ее сердце. Правда, она не знала, что скажет миссис Эшли…

«Скорее всего, ничего не скажет, — решила про себя Элизабет, — в последнее время она так мало говорит».

Она снова взглянула на своего нового знакомого. Пожалуй, его можно назвать даже красивым. И он совсем не старый. Наверное, ему не больше двадцати лет. Ну, может быть, двадцать один. Но ведь и ей скоро стукнет семнадцать.

— Да, — ответила она Джеку, — заходите, пожалуй.

Задымленная таверна была переполнена. Запах вирджинского табака смешался с запахом лампового масла. Клубы дыма стояли под потолком. Иногда из приоткрытой двери налетал порыв свежего ветра и заставлял мерцать пламя свечей. Тогда темные тени начинали метаться по задымленному потолку.

Мужчины пили, играли в карты, спорили и громко смеялись. Хорошее настроение поддерживалось домашним элем, который горячил им кровь.

В углу за столом сидел лейтенант Айронс. В руке он держал кружку, прикрываясь ею как щитом от падающего на него отсвета лампы. Поставив кружку на стол, лейтенант отодвинулся назад, причем довольно неуклюже, и отдавил себе ножкой стула ступню. Пожалуй, он сегодня выпил слишком много эля и был по атому случаю очень оживлен.

Напротив сидел Брайан Аптон, который также был навеселе и бессмысленно улыбался.

— Ах, Брайан, — сказал Флетчер, — ну и хорош же ты! Здорово напоминаешь грязного пьяницу. Аптон поднял подбородок и громко произнес:

— А Вы разве не помните, как я пообещал Вам сделать это!

— Сделать, что? Сделать из себя идиота?

— Нет, конечно. Я обещал Вам напиться до бесчувствия. Правда, до этой стадии я еще не дошел.

— Нет, в самом деле? Ну так поставьте меня в известность, когда это случится. Я хочу присутствовать при этом величайшем событии Вашей жизни.

Не обращая на Флетчера внимания, молодой человек отправился заказывать еще выпивку.

Флетчер осмотрел зал. Большинство посетителей составляли британские военные в красных мундирах, в основном офицеры. Было также несколько штатских.

«Слишком уж их много», — подумал Айронс.

Он никак не мог понять, какое чувство по отношению к этим никому не нужным штатским у него сильнее: гнев или равнодушие.

Айронс осторожно встал из-за стола, пытаясь удержать равновесие, и услышал голос Аптона.

— Эй, Айронс! По-моему, это Вы напились, а не я!

— Ты прав, щенок, — рассмеялся Флетчер.

— Щенок! — поразился Аптон. — Но мы почти ровесники.

— Женщина старит мужчину, Аптон, запомните это! — сказал Флетчер и нахмурился.

Он уже пожалел о том, что сказал слишком много. Конечно, будь он трезв, никогда не позволил бы себе так разговориться, и тем не менее Флетчер не собирался останавливаться. Он налил себе еще кружку и опрокинул ее в себя, не переводя дыхания.

— Это замечательная мысль, — поддержал его Брайан и выпил свою порцию.

Затем заказал еще две. Аптон сидел, откинувшись на спинку стула. Мундир его был расстегнут, а черный галстук съехал набок. Аптон удовлетворенно поглаживал себя по животу.

— Еще недостаточно, Айронс, — сказал он. Он обратил внимание на то, что его старший товарищ, несмотря на сильное действие винных паров, застегнут и аккуратен, как всегда, и выглядит вполне достойно.

— Пожалуй, нам надо что-то предпринять, — сказал Аптон, — нужны активные действия. Но не военные, отнюдь нет.

— Уж это слишком, — прорычал Айронс, роняя стул, — а ты, оказывается, развратник, Брайан.

— Нет, сударь! Я слишком молод, чтобы быть развратником. Мы молоды, и это служит нам извинением.

Флетчер расхохотался и прикрыл рукой пламя свечи, чтобы порыв ветра из раскрывшейся двери не загасил ее.

«Интересно, а кто, собственно, я сам? Вот Бриггс стар. Брайан еще не успел узнать разочарований», — думал Флетчер.

— А вот она, наша красотка! — закричал Брайан, увидев проходившую мимо служанку в черной юбке, когда-то белой блузке и переднике.