Искушение

Гримаса боли исказила его лицо. Ему казалось, что острая игла пронзает его грудь. Боль охватила живот, ныло плечо и рука. Не сейчас… И он затих под грудой одеял.

Конечно, миссис Харт была права. Ему нужно было пригласить Веру к себе и предложить ей все, что он смог бы ей дать. Ведь теперь, может быть, она примет его предложение и согласится стать его женой, чтобы дать имя своему ребенку. А он, Бриггс, поживет с ней счастливо те несколько месяцев, что ему осталось.

Дыхание его участилось. Все мысли сливались в одну, и слепящий свет появился у него перед глазами. Бриггс поднял правую руку, чтобы поправить одеяло, но судорога сотрясла все его тело. Очки выпали из бесчувственной левой руки. Откуда-то издалека до него доносился крик миссис Харт.

«Вера, — подумал Эзра, — моя Вера».

Но было уже слишком поздно.

Наклонившись над кроватью, Вера всматривалась в лицо Эзры, такое любимое и такое знакомое. Сейчас без очков оно было совсем беззащитным. Под глазами лежали темные тени, кожа была совсем бесцветной, и только в уголках носа и рта она приобрела голубоватый оттенок. Глаза были закрыты.

Вера погладила старика по волосам и коснулась его пальцев.

— Боже, какие они холодные, — сказала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к кому-либо еще.

Вера услышала, что миссис Харт заплакала.

— Доктор, еще есть надежда? — Вера слышала свой голос как будто бы со стороны, и он казался ей неожиданно спокойным.

Она повернулась к доктору, по-прежнему не выпуская руку старого адвоката. Теперь беременность скрыть уже было невозможно.

То, что сказал доктор, оставило мало надежды:

— Видите ли, миссис…

— Эшли, — подсказала Вера, не колебаясь.

— Так вот, миссис Эшли, у мистера Бриггса тяжелое сердечное заболевание, от которого он уже давно страдает. Вы знали об этом?

— Нет, — ответила она тихо и посмотрела на Эзру.

«Почему ты ничего не сказал мне?» — подумала она.

— Я считаю, что больной перенес апоплексический удар, — продолжал доктор.

Манеры доктора, его темный костюм и то, как он четко выговаривал слова, его спокойствие и равнодушие вызвали у Веры желание накричать на него.

— Я не уверен, что он выздоровеет, миссис Эшли.

— Вы можете сказать, что явилось причиной? — спросила Вера.

— Возможно, что-то очень сильно расстроило его. Я не знаю.

Вера снова посмотрела на Эзру, сморщенного, как сушеное яблоко. Он открыл глаза и некоторое время лежал так, глядя прямо в пустоту. Потом веки его снова опустились. В комнате было холодно, и при выдохе изо рта шел пар. Он выглядел таким маленьким и жалким под грудой одеял, а его рука, зажатая в Вериной, была такой холодной, словно жизнь ушла из него.

— Он и раньше болел, — напомнил ей доктор.

— Можно я присяду? Я бы хотела побыть рядом с ним.

— Ну, конечно, сударыня. Сейчас я принесу Вам стул. В Вашем положении вообще не стоило идти так далеко, но я понимаю, что мистер Бриггс Вам очень дорог.

Вера покраснела. В первый раз ей открыто напомнили о ее беременности.

— Миссис Харт, — попросила Вера, — покажите, пожалуйста, доктору, где он может взять стул.

— В моей комнате есть один, — ответила экономка, — их так мало у нас осталось.

Вера дождалась, пока затихнут в коридоре шаги доктора и шелест юбок миссис Харт и опустилась на колени перед Эзрой. Она гладила его лицо своей теплой ладонью и нежно шептала ему:

— Эзра, милый Эзра.

В ответ веки Эзры чуть дрогнули, а губы приоткрылись. Они пересохли и потрескались, из трещинок сочилась кровь.

Вера достала свой носовой платок и промокнула алые капли.

— Эзра, милый, я здесь, — сказала Вера, — я здесь. Если я могу Вам чем-нибудь помочь, дайте мне знать.

— Вера.

Вера отпрянула назад. Значит, доктор ошибся.

Эзра хочет жить, и он будет стараться победить болезнь.

Он еще может выжить.

— Эзра, прошу Вас, не тратьте силы понапрасну. Вам не надо сейчас разговаривать. Я никуда не уйду, и, когда Вы проснетесь, я буду сидеть около Вашей постели, и мы обо всем поговорим.

— Нет, — ответил Эзра чуть слышно, — уже нет времени.

— Не говорите так, Эзра! — воскликнула Вера в смятении.

— Нет… времени нет.

— Не нужно, Эзра.

— Скажите мне, Вера…

— Что сказать, Эзра? Я вовсе не буду говорить, если Вы не успокоитесь, — сказала Вера, сжимая его руку и умоляюще глядя ему в глаза.

— Я не успокоюсь. Господь зовет меня к себе.

— Зовет ли, Эзра? Как можем мы знать промысел Господень? Когда-то мне казалось, что я знаю, но я ошибалась и наказана за это.

Эзра взглянул на нее взглядом полным мудрости и понимания.

— Господь призывает меня к себе, — повторил он.

Вера склонила голову. Пламя ее золотых волос, казалось, осветило спальню.

— Расскажи мне о ребенке…

— О ребенке? — повторила Вера.

— Это как чудо?

— Да, — ответила Вера.

— И ты не стыдишься его?

— Нет.

— Если бы я… Если бы я не умирал, скажи, ты вышла бы за меня? Имя… имя ребенку?

Вера прижалась лбом к его холодеющей руке, к его груди, откуда капля за каплей уходила жизнь. Если сейчас она скажет ему, это уже не принесет никому вреда. В этом нет ничего дурного. А он будет счастлив. Счастлив перед смертью.

— Да, — ответила Вера.

— Не правда.