Искушение альфы

Я пытаюсь остановить своего волка от напыщенного поведения.

— Ты уверена, что хочешь расстаться с пижамой и приходить в офис каждый день?

— Да. Было бы неплохо иметь повод выйти из дома. Программирование может привести к одиночеству. Я имею в виду, что лучше всего я работаю в одиночку, но, возможно, было бы круто находится рядом с такими же людьми, как и я. Может быть, найду себе подобных. Чтоб чувствовать себя нормально, понимаешь?

Я не понимаю этого. У меня не было племени с тех пор, как я покинул свою родную мохнатую стаю, пропитанную кровью моего отчима.

Компания, полная людей, — плохая замена.

— Если ты пришла сюда на собеседование в отдел информационной безопасности, ты, должно быть, талантлива, — говорю я, чтобы отвлечься от плохих воспоминаний.

— Я занимаюсь программированием с детства, — пренебрежительно говорит она, что снова заставляет меня думать, что она преуменьшает свой талант. — То, что я была подростком-гиком, однозначно лишало меня права быть нормальной.

— Нормальность переоценивается. Тебе просто нужно найти свою стаю.

— Стаю?

— Я имел в виду сообщество.

— Нет, мне нравится формулировка стая. Это делает меня одинокой волчицей. — В ее голосе слышится улыбка, но я сдерживаю резкое замечание. Быть одиноким волком не так круто, как кажется. Даже если это все, чего я заслуживаю.

— Итак… — С интонацией в голосе, давно хотевшим что-то спросить, она продолжила:

— Ты когда-нибудь встречался с Джексоном Кингом?

Я прячу улыбку, хотя она этого не видит.

— Ммм. Несколько раз, приходилось.

— Какой он из себя?

Я пожимаю плечами в темноте.

— Трудно сказать.

— Трудно сказать, потому что он многого не раскрывает о себе?

Я вынужден помалкивать.

— Всё, что я слышала, так это, что он то ли неуклюжий выродок, то ли жуткий тип.

Я не был осведомлен о различных категориях гиков. Я не считаю себя гиком, а, с другой стороны, как оборотень, не отношу себя ни к одной человеческой категории.

— Предполагаю, что жуткий тип, — продолжает она. — Потому что такой горячий мужчина не должен быть таким антисоциальным. Я имею в виду, у него должны быть какие-то серьезные недостатки. По слухам, он никогда не ходит на свидания. Говорят, что у него вообще нет никакой общественной жизни. Никогда не выходит на улицу. Полный отшельник. Он, должно быть, с увечьями. Или еще хуже — гей. Бьюсь об заклад, он из тех, кто держит своего парня связанным в шкафу для порки, когда возвращается домой ночью.

И снова мое лицо почти расплывается в улыбке. Я покажу тебе порку, маленькая Бэтгерл.

— Ты говоришь так, как будто много о нем знаешь.

— О… я, эм… Я думаю, что он мне интересен. Он своего рода знаменитость среди коллег-гиков. Я имею в виду, что его оригинальное кодирование было чистого рода гениальностью, особенно для того времени.

На этот раз я действительно ухмыляюсь. Ее оценивание меня, не считая роли парня для порки геев, заставляет мой пульс учащаться. Еще одна аномалия. Мне не нужно внимание, и она права — я не выдаю личную информацию. У меня слишком большой секрет, который необходимо скрывать. Но ее интерес ко мне бросает вызов моему волку.

Она моя.

— Итак, какой же ты гик? — спрашиваю я.

— Очевидно, из тех, кто болтает, как идиотка, с незнакомыми мужчинами, когда вынуждена сидеть взаперти в лифте. Но я уверена, что ты уже понял это. Извини… обычно я лучше фильтрую свое поведение и речь. Хорошо, что мы не можем видеть друг друга, потому что сегодня утром я совершенно опозорилась.

Становится все труднее и труднее удерживаться от того, чтобы не зацеловать ее до потери чувств. Я никогда не был так счастлив сидеть и слушать человеческую болтовню. Мой волк даже не возражает против того, чтобы его держали взаперти гораздо больше десяти минут. Обычно это вызывало рычание и желание вырваться на свободу, чтобы атаковать угрозу. Что могло быть смертельно опасно.

Сейчас мой волк, кажется, больше заинтересован в защите этого милого, дерзкого человека. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать это, но теперь, когда я понимаю, мой пульс учащается, и мне приходится заставлять себя не обнимать ее. Не притягивать к себе поближе. Особенно, когда она наклоняется ко мне.

— Может быть, ты согласишься не смотреть на меня, когда снова включится свет, чтобы мы могли встретиться позже при нормальных обстоятельствах.

Я не отвечаю.

— Надеюсь, я не буду болтать без умолку во время собеседования и все не испорчу.

— Ты действительно хочешь эту работу?

— Да. Хочу. Это странно, потому что восемь лет назад я бы рассмеялась в лицо, если бы мне сказали, что я захочу работать в «Секьюер», но, вероятно, я изменилась. Для меня Джексон Кинг и компания, которую он создал, представляют собой вершину в области кодирования информационной безопасности, и я хочу быть частью этого.

Загорается свет, и лифт начинает двигаться. Черт.

— О, слава Богу, — выдыхает она, поднимаясь на ноги.

Я встаю вместе с ней.

Когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, улыбка застывает на ее лице.

Сюрприз.

Она бледнеет и, пошатнувшись, отступает назад.