Искушение архангела Гройса

В центре Крево стоят два поклонных креста: католический и православный. Местечко небольшое, но историческое. Местные костел и церковь мы с Гарри посещать не стали. Приехали поздно, к тому же до религиозности к своим сорока пяти годам еще не доросли. Кресты стандартные, деревянные. Польский – за заборчиком, покрашенным синей краской, русский – за зеленой оградой. Католический чуть повыше православного, но это вряд ли кому обидно. На католическом – характерное белое распятие, на православном – искусственные цветы. Теляк не мог не послать нас в Крево. Это пункт обязательной программы, место силы. Здесь располагается замок Ольгерда, где было подписано важное соглашение между Литвой и Польшей, действовавшее на протяжении 184 лет. В XVI веке здесь жил первый русский диссидент – князь Андрей Курбский, «гроза ливонцев, бич Казани», главный оппонент Ивана Грозного после их размолвки. Не знаю, что послужило главной причиной нашей экспедиции в Крево, но булыжник мы зарыли на территории руин без особых проблем. Помню, нас позабавил мужик, которого мы повстречали на обратном пути у Сморгони. У него заглох «Фольксваген», и мы взялись подбросить его до ближайшей мастерской. «Я в шоке, я в шоке», – повторял он без конца, никак не желая успокоиться. Гарри это надоело, он остановил машину и вышвырнул мужика в чистом поле. В шоке он… Какой нежный…

33. Трубадуры

У меня более не вызывало сомнений, что я стал членом тайной организации, масонской ложи или рыцарского ордена, цели и задачи которого были мне по-прежнему неизвестны. Люди работали на Теляка и на его идею. Передавали друг другу какие-то символические предметы, обнимались на прощанье, исчезали, возникали вновь. Я не слышал от них ни паролей, ни тайных заклинаний. Нагнетания мистической напряженности не было вовсе. Общение происходило самым обычным образом. С Теляком сотрудничали работники музеев, таксисты, проводники поездов, летчики международных рейсов, уборщицы в гостиницах, бомжи. Люди, из которых можно было составить приличную агентурную сеть. Оснований считать всех их ожившими мертвецами у меня не было. Он привлек к работе меня, человека, сохранившего непрерывность существования от колыбели до сегодняшних дней и имеющего подтверждения этого факта в семейных фотоальбомах, воспоминаниях друзей и, разумеется, в собственной памяти. Возможно, Федор Николаевич мог не отличать живых от мертвых. Господь Бог тоже не отличает усопших от ныне здравствующих, обращая внимание скорее на жизнь духа, чем суету тела. Мое знакомство с «воскресшими» продолжалось.

Гройс ушел в глухой отказ, и если картина нашего совместного с Гарри прошлого была восстановлена, то с Мишкой все оставалось крайне неопределенно. Я рассказывал Мишке о наших давних пьянках, приключениях в России и за рубежом – Мишка отшучивался и молчал. Разговоры о светящейся ауре, просветленных и темных людях вызывали в нем раздражение. Было видно, что он незнаком с подобными ощущениями и считает их параноидальными.

Возвращение в мою жизнь старых приятелей мало что изменило. Я оставался семейным человеком, состоял на относительно денежной службе. Жена… дети… приоритеты моего существования оставались прежними. Если что и стало другим, так это само мировосприятие. Появилось неуютное чувство полной размытости границ жизни и смерти. Я не был больше уверен, кто из людей, встреченных на моем пути, жив, а кто уже побывал за чертой.