Искушение астрологией, или предсказание как искусство

Понятие познаваемости стало доминировать в его сознании и служило для концентрации внимания. Любимая веревочка Птолемеевой теории завернулась в круг и тем самым соотнеслась с зодиаком. Далее Кеплер представил все возможные познаваемые многоугольники и вписал их в окружность так, чтобы все вершины лежали на ней. Для этого упражнения недостаточно карандаша и листа бумаги. Познаваемых многоугольников бесконечно много. Они непрерывно толкались в голове Кеплера. Давайте пройдем по пути рассуждений Кеплера, когда он вписывал шестиугольник в окружность, фигуру познаваемую и контактную, как оказалось. Шестиугольник делит круг там, где касается его окружности. Очень хорошо. Это верно. Тогда Кеплер предполагает — так и слышишь его довольное бормотание, долетающее к нам через столетия, — что следует присмотреться к соотношению стороны и целого, определенному данным разделением. Тут случается проблеск мысли, похожий на щелчок и вспышку зажигаемой спички. Только что найденное соотношение соответствует познаваемому правильному многоугольнику само по себе. А вот и вспышка. Разбиения круга, произведенные именно такими познаваемыми правильными многоугольниками, и есть необходимые гармонические коэффициенты.

Геометрия, проявление Божественного сознания, породила тайны гармонии, звучащей песней в сознании человека.

Развивая свои замысловатые гармонические теории, Кеплер поставил целы коснуться сердца космоса, геометрических принципов, по которым устроены небеса. Там — музыкальные гармонии. Они звучат подобно тибетским песнопениям о сотворении мира, но в них различимы не только струнные инструменты или человеческий голос. А теперь взглянем с Земли на воображаемую точку на Солнце. Именно с Солнца Кеплер готов осматривать Солнечную систему, так же как и Вселенную. Планеты двигаются, одни быстро, как Меркурий, другие медленно, как Сатурн. Кеплер предложил сравнивать их скорости в перигелии[39] и афелии[40] с его гармоническими коэффициентами. Соответствие есть, хоть и грубое. Этого достаточно. Он начинает слышать фантастическую мелодию небес. Она по большей части неблагозвучна, ибо планеты вращаются с разной скоростью. Но Кеплер способен представить, что однажды их скорости совпали и тот момент идеальной гармонии и был началом сотворения мира.

Его душа воспаряет в небеса.

Кеплер умер в 1630 году в Регенсбурге, который и поныне остается тихим, средневековым городком. Ученого подкосила лихорадка. Он всю жизнь болел лихорадками, и никаких оснований заподозрить в этой, последней, смертельную опасность не было. Силы оставляли его. Кеплер успел уладить дела и написать несколько стихотворений на латыни. Он не страдал от ложной скромности. Кеплер знал, чего он стоит, но знал также и свое место в великой схеме бытия. Он ожидал смерти с содроганием. Современные физики отдают ему должное за открытие законов движения планет, добавляя, конечно, что они математически вытекают из закона всемирного тяготения Исаака Ньютона. А что до астрологии и аспектов? Тут все вполне предсказуемо. Современные астрологи особенно почитают Кеплера именно за его труды по астрологическим аспектам, хотя признают важность и других его работ. Однако сердце его принадлежало аспектам. И их сердца — тоже.

Надо признать, что любимое учение Кеплера было незаслуженно проигнорировано. Мысль о том, что геометрия планет влияет на человеческие души, странна, но не абсурдна. Работавший примерно в то же время Галилей утверждал, что природа подобна книге, написанной языком математики. Эта метафора сама себя раскрывает. Если природа — это книга, то суть ее выражена тысячами способов: природа бормочет и лепечет, заявляя о себе движением звезд или течением рек. Эта метафора вдохновляла мыслителей на протяжении более четырехсот лет. Предоставим теперь философам-аналитикам, которые сочтут возможным задуматься над ней, спорить о ее ценности. Отличается ли сия благородная метафора каким-то заметным образом от метафоры Кеплера, в которой говорилось о мире, где геометрические соотношения влияют на человеческую душу? Кеплер не мог сказать, каким образом аспекты воздействуют на наши души, но ведь и Галилей не мог сказать, каким образом книга природы воздействует на человеческий разум.

Только математические идеи, полагал Кеплер, могут прояснить сущность физических явлений. И в этом он оказался провидцем.

В двадцатипятилетнем возрасте Кеплеру представился случай составить собственный гороскоп. Документ совершенно очаровательный. Перед нами предстает человек, отнюдь не страдающий по поводу своей умственной ограниченности и более того — честно признающий свою гениальность. При его рождении Меркурий стоял в седьмом доме, и в результате наш герой «со всею страстью отдался игре». Тут Кеплер, разумеется, вспоминает детские годы. Однажды, играя в саду, маленький Иоганн нашел узкую щель в ограде, через которую можно, если хорошо постараться, пролезть и — выйти к вершинам научных истин, не переставших быть таковыми и в начале XXI века.