Искушение богини

Высокая стена окружала обширное пространство, между вышками часовых виднелся квадратный силуэт башни, и больше там ничего не было. Широкие деревянные ворота были накрепко закрыты, и Менх при виде их пробормотал:

– И правда никого нет. Клянусь Амоном! Ну и местечко! Нехези окликнул Хатшепсут:

– Смотрите, ваше величество! Бело-голубой флаг все еще развевается!

С несказанным облегчением она увидела, что флаг империи и вправду висит там, где ему положено. Войско вышло из-под прикрытия скал, и, едва колесница Хатшепсут снова покатилась по песку, за ее спиной раздались резкие слова команды: пехота должна была расступиться и пропустить упряжки вперед. Мимо нее прогремел и выстроился впереди наступательный отряд, его знамена заполоскались на вечернем ветру, и тут же подле нее оказалась колесница Нехези. Они медленно двинулись вперед, и в кроваво-красном свете заката крепость неторопливо поплыла им навстречу.

Вскоре на песке начали попадаться холмики, и Хатшепсут, собрав все свое мужество, заставила себя впервые в жизни посмотреть на мертвые тела, однако эти темные, распростертые фигуры так мало напоминали о живом, что она приняла их сначала за падаль, пока не увидела двух гиен, которые, наполнив ее отвращением, серыми тенями скользнули слева, таща в зубах человеческую руку. Тошнота комом подкатила к горлу, и женщина поспешила перевести взгляд на запекшуюся грязь глинобитных стен крепости, которые приблизились настолько, что она явственно различала швы между огромными кирпичами.

С каждым шагом напряжение нарастало, воины, готовые к любой неожиданности, держали луки и копья наизготовку. Хатшепсут затаила дыхание, ожидая, что огромные ворота вот-вот распахнутся и из них на равнину хлынет вопящая, визжащая орда. Но они медленно скользили по гладкому песку, казавшемуся красным у них под ногами, а тишина ничем не нарушалась.

И вдруг со стены донесся вопль:

– Египет! Это Египет!

Мелькнуло чье-то лицо, неистово замахала и исчезла голая рука в белой кожаной перчатке. И сразу же на стене появились другие лица, а створки ворот медленно поползли в стороны.

Нехези крикнул: «Стой!» – и сошел с колесницы. Из крепости показались шестеро солдат; трое были в длинных развевающихся одеждах и плотных головных повязках меджаев. Их вел высокий мужчина в белом командирском шлеме. Хатшепсут, у которой затекло все тело, тоже сошла на землю, с удивлением обнаружив, что ноги ее дрожат от слабости. Вместе с Нехези она шагнула им навстречу.

Командир радостно обнял Нехези, но, увидев стоящую рядом с ним хрупкую женщину с улыбчивыми глазами и пламенеющей в лучах заката коброй на' лбу, повалился на землю.

– Ваше величество! Какая огромная честь! Мы надеялись… Мы не знали… Мы видели вчера ваших разведчиков, они крались в скалах, но мы боялись, что это вражеские шпионы.

– Встань, – коротко приказала она, и он тут же вскочил. – Мы торопились, как могли, и все же боялись, что пришли слишком поздно. Как твое имя?

– Джезеркерасонб, комендант крепости, служил в дивизии Птаха.

– Веди нас внутрь, Джезеркерасонб, ибо ночь близко. Нехези, отдай приказ ставить палатки и готовить ужин и проследи, чтобы накормили лошадей. Здесь есть вода?

– Да, могущественная. В тех утесах полно родников, и мы вырыли колодец во дворе.

– Хорошо.

Нехези поклонился и тут же отправился распорядиться о ночлеге. Потом его, Хапусенеба, пен-Нехеба и Хатшепсут проводили в жилище коменданта.

Внутри крепость оказалась почти пустой, но удобной, это было место, где ничто не отвлекало от службы. Усталые, они вошли в просторную комнату, где не было ни подушек, ни занавесей на стенах. Утоптанный земляной пол тоже был гол, а кухонная утварь коменданта и его кровать были из некрашеного дерева. Ветер задувал в единственное окно, колебля пламя только что зажженных факелов.

Послав слугу за мясом и пивом, Джезеркерасонб предложил Хатшепсут свой стул. Он и другие мужчины окружили ее.

Следы недавнего боя были повсюду, даже в этой комнате. Грязное белье кучей лежало рядом с кроватью, стол был завален картами, в углу стояли стрелы и два лука, ладан на алтаре Амона давно выгорел, и затхлый воздух комнаты мешался с доносившейся откуда-то снаружи резкой кислой вонью, от которой Хатшепсут невольно сморщила нос.

– Я послал часть своих людей за стены сжигать тела убитых нубийцев, – извиняющимся тоном пояснил Джезеркера-сонб. – К несчастью, врагов, которые не смогли уйти от нас, было не так много.

– А где остальные? – резко спросила Хатшепсут. Комендант поглядел на нее, отмечая про себя твердый, квадратный подбородок, плечи, напряженные даже в минуту отдыха. «Это тебе не хорошенькая, избалованная дворцовой жизнью царевна», – подумал он и с возросшим уважением ответил: