Искушение богини

Армия быстро оставила крепость позади, пожирая мили пустыни, точно гигантский рот. Идти по стопам врага оказалось нетрудно, и, как предполагал пен-Нехеб, этот след увел египетское войско прочь от кратчайшего пути между двумя крепостями, в пустыню. По всей видимости, нубийцы вознамерились сделать большой крюк и пересечь границу южнее; искусные разведчики легко вели армию за ними. Песок повсюду был истоптан, иногда люди натыкались на островки тени, которые оказывались сломанными и брошенными топорами, старыми горшками, наконечниками стрел или остатками пищи. Дважды проходили мимо огромных куч почерневшей древесной золы, но всякий раз разведчики докладывали, что кострища давно прогорели и остыли, и войско двигалось дальше. Один раз лошади Хатшепсут встали на дыбы и заржали, тогда Менх, спустившись с колесницы посмотреть, в чем дело, увидел целое семейство скорпионов, которые, грозно подняв жала, торопились к ближайшей скале. Но в остальном пустыня, фантастическая страна темных предметов, не отбрасывающих тени, и усыпанного звездами неба без луны, была тиха и спокойна.

Небо на востоке стало светлеть. Объявили короткий отдых, солдаты ели, сидя прямо на песке, но не успел утренний свет из серого стать розовым, как они уже снова были в пути, нетерпеливое ожидание заставляло их убыстрять шаг, они чуяли, что добыча близко. На горизонте показалось облако, и Менх указал на него хлыстом:

– Вон они, сволочи. Наверняка это от них столько пыли, значит, к концу утра мы их догоним!

Хатшепсут коротко кивнула, плотно сжав губы, и они еще быстрее помчались вперед. Солнце уже встало и теперь огромным оранжевым шаром катилось низко по небу слева от них; с его восходом воздух начал прогреваться. Облако пыли на горизонте росло, приближалось, командиры начали выкрикивать первые команды. Хатшепсут почувствовала, как участился пульс, когда ударные отряды снова прошли мимо и веером рассыпались впереди. За ними, салютуя на ходу, пронеслись колесницы, занимая свои места на флангах ударных сил. Вокруг царицы собирались царские храбрецы, и она слышала, как Нехези, наклонившись вперед, коротко бросил что-то своему колесничему. Она не могла этого видеть, но знала, что позади нее развертывается пехота. И вдруг, по одному сигналу Хапусенеба, все убыстрили шаг и лошади Хатшепсут пошли рысью.

– Туже поводья! – крикнула она Менху. – Не опускай им головы!

На мгновение женщина перегнулась через край колесницы, чтобы посмотреть, как мелькают золотые в солнечном свете спицы колес, подставить лицо встречному ветру. Затем сняла с плеча лук, пересчитала стрелы, положила рядом с собой копье. Ей хотелось стрелять без помех, а еще в глубине души она надеялась, что до копья дело не дойдет.

Внезапно боевой настрой войска передался ей, и она почувствовала, как в ней нарастает свирепая радость. Уже можно было различить задние ряды кушитского сброда, плотную черную массу пошатывающихся на ходу людей.

Нехези поднял руку.

– В горны трубить! – закричал он, и сиплый рев прорезал горячий воздух.

Хатшепсут видела, как далеко впереди, справа и слева от нее, посверкивают на солнце колесницы. Ударные отряды выставили вперед копья и перешли на бег. В тот же миг нубийцы поняли, что их атакуют, в их рядах поднялся крик, началась толкотня. Ей было видно, как лучники волна за волной прокладывают себе путь из середины нубийского войска к его краям; дрожащими пальцами она выбрала стрелу и наложила ее на тетиву.

Нехези в третий раз закричал:

– Вперед! В атаку!

Кнут Менха со свистом рассек воздух над головами лошадей, те рванули в галоп, и колесница загрохотала по равнине навстречу нубийскому войску, которое ревело, словно водяной поток, хлынувший в узкую долину.

Натягивая поводья, Менх согнулся почти вдвое, песок из-под выбивающих бешеную дробь копыт летел ему прямо в лицо, и Хатшепсут увидела другие колесницы: растянувшись от края до края пустыни, они катились на врага, как волна на берег. Сохранять равновесие было так трудно, что болели колени и лодыжки.

«Выбирай цель». Голос наставника, спокойный и ровный, звучал в ее ушах так четко, будто с тех пор, как она в последний раз тренировалась на стрельбище, не прошли годы, и она натянула тетиву своего лука. Тут же четкая линия рвущейся вперед египетской боевой машины сломалась, колесницы ворвались в море черных тел и стали в нем островками, желто-белые шлемы колесничих и синие головные уборы копейщиков растаяли в схватке, и вихрь сражения рванулся навстречу Хатшепсут. Нехези что-то прокричал ей, какое-то предупреждение, но они мчались вперед так быстро, что ветер относил назад его слова, едва они успевали сорваться с его губ, а переспрашивать было некогда. Она выбрала себе цель: чернокожий воин запрокинул голову, занося над кем-то топор. Внезапно дрожь в руках прошла, и ее затянутые в кожаные перчатки пальцы уверенно спустили тетиву. Крик еще не замер на его устах и тело не ударилось о песок, а ее пальцы уже прилаживали новую стрелу.