Искушение богини

Еще минуту, показавшуюся вечностью, она всматривалась в фигуры на борту и ждала, пока наконец не увидела его лицо и глаза, спокойные и теплые. Так они и смотрели друг на друга поверх стремительно суживающейся полоски воды, не двигаясь и не говоря ни слова, не в силах оторваться. Но вот они заулыбались, Хатшепсут вскинула руки, улыбка осветила все ее лицо; тут же победно взмыл вверх дым от кадильниц, запели жрецы, и жители города радостно приветствовали вернувшихся домой странников.

– Фивы и Египет приветствуют вас, воины и князья, – крикнула она, едва головной корабль мягко ткнулся носом в причал у ее ног, радуясь возвращению домой. Спустили трап. Остальные корабли маневрировали, чтобы пристать, их палубы ломились от заморских редкостей. Люди жадно глазели на них, но Хатшепсут видела лишь Сенмута. Легко сбежав по трапу, он подошел к ней вместе с Нехези, и оба пали ниц у ее ног на теплый камень причала. Потом они встали и в ожидании смотрели на нее, а она разглядывала их.

Он нисколько не изменился с их последней встречи. Разве только стал стройнее и моложе. Глаза посветлели, темные круги под ними исчезли. Морщины, которые заботы провели на его лице от носа к губам, разгладились, к мышцам вернулась былая привлекательная крепость. Нехези тоже почти не изменился. Разве что кожа плотнее облегла ровные долины его черного лица да мощное тело стало более поджарым и гибким. Он приветствовал ее с тем же спокойным уважением и полным безразличием к ревущей толпе и сгорающим от нетерпения придворным, как и всегда. Она передала плеть и крюк Юсер-Амону и на миг заключила каждого из них в объятия, ее длинные ресницы блестели от слез.

Сенмут повернулся к кораблям и указал на их тяжело груженные палубы.

– Дары Амону и вам, ваше величество, – сказал он.

Но она, прежде чем обратить внимание на корабли, снова посмотрела на него и улыбнулась, его голос музыкой прозвучал у нее в ушах. Каждая палуба была оснащена шатром, а под каждым шатром жались стайки мирровых деревьев – тонкие молоденькие прутики с веселыми кудрявыми кронами. Их выкопали из родной почвы вместе с порядочным комом земли, который удерживал корни, и каждый такой ком был накрепко замотан в мокрую мешковину. Вокруг лежали туго набитые мешки.

– Мирровые деревья для сада в священной долине, – сказал Сенмут, – и мирра в мешках для благовоний и храма.

– Деревья для Амона, как он и хотел, – сказала она, блестя глазами и протягивая к нему руки. – О Сенмут, это истинное чудо! Прикажи матросам немедленно выгрузить их на берег и переправить через реку, пусть садовники начинают сажать их уже сейчас. Им понадобится много воды. Сколько их здесь?

Она не могла сказать сама, даже приблизительно, потому что молоденькие деревца казались ей целым лесом, растущим из самой палубы.

– Тридцать одно. Мы привезли еще зверей, много золота и другие драгоценные дары.

Некоторое время они стояли и следили за тем, как бережно выгружают на берег деревья. Но вот Амона унесли назад в его святилище, а Хатшепсут и ее придворные вернулись во дворец, последние возбужденно болтали, точно стайка пестрых павлинов. Она поднялась на трон в аудиенц-зале, а знать расположилась вокруг, приготовившись смотреть, как фараон будет принимать дары. Сенмут и Нехези стояли по обе стороны от трона и невозмутимо следили, как, согласно церемониалу, в зал один за другим вносили подарки и складывали у ее ног. Первыми прибыли мешки с миррой, наполнив всю комнату душным, тяжелым ароматом. Тахути и его писцы взвесили их и записали стоимость каждого.

Асет и Мериет, каждая со своей свитой, стояли в дальнем конце зала и, сами того не желая, трепетали, глядя, как слуги вносят мешок за мешком. Они не верили, что Сенмут когда-нибудь вернется, точнее, они надеялись, что он не вернется никогда и все вволю посмеются над Хатшепсут.

Золота в Пунте оказалось не меньше, чем в самом Египте, и Тахути внимательно следил за тем, как слитки, песок и бесчисленные браслеты вносили в списки и делили на доли – Амону и в царскую сокровищницу.

Нехези наклонился к ней и сказал:

– Здесь так много браслетов, ваше величество, потому что жители Пунта покрывают ими ноги. Через минуту вы сами увидите это, ибо семь вождей с женами и детьми пожелали плыть с нами. Они хотят лично заверить ваше величество в том, что они рады воссоединению с Египтом и стать залогом мира и процветания между двумя странами.

В его улыбке было что-то циничное, и она тихонько рассмеялась в ответ, ни на минуту не поверив в то, что вожди Пунта прибыли по доброй воле.