Искушение чародея(сборник)

   – Ну ладно, – сказал я. – Как видите, нам все известно. Что с вами делать, решим позже. А пока рассказывайте, где держите украденное и как вам удается все это проворачивать. Чистосердечное признание – сами знаете…

   После замешательства заговорил Женька:

   – У нас в столе дома все лежит. В верхнем ящике…

   – И много?.. Признавайтесь?

   – Двенадцать…

   – Двенадцать килограмм? – ахнул Сорокалет.

   – Да каких килограмм… Книг.

   – Книг???

   – Ну да, – братья выглядели удивленными не меньше нас.

   – Так, давайте сначала, – заговорил я. – Когда я вас настиг, вы шли в часовню.

   – Да.

   – К колоколу?..

   – Зачем нам колокол? – ответил Генка Симон. – Мы шли в библиотеку.

   – Во втором часу ночи?..

   – Мы узнали – в здешней библиотеке имеется трактат о вечном движении. Мы хотели его прочесть.

   Сорокалет и я замолчали и, уверен: в ту минуту думали одинаково. Если все же братья Симоны не крали золото, то сейчас истинный преступник на свободе и уже ничто не стоит между ним и приманкой. Мгновением позже мы бросились из комнаты.

   Сорокалет успел бросить:

   – К книгам мы еще вернемся!

   Еще бы несколько минут, даже, может, полминуты – и мы бы не успели.

   Библиотека-часовня стояла через поляну от усадьбы. И когда мы выбежали на траву, кто-то выпрыгнул из окна библиотеки и понесся к лесу.

   – Не успеем… – взвыл Сорокалет.

   – Мы – нет. Руслан успеет!.. Руслан, взять.

   Через четверть минуты Руслан настиг беглеца, повалил на траву. Тут же подоспели и мы. Трава в лунном свете казалась черной. На ней блекло мерцал золотой слиток.

   – Уберите зверя!

   – Руслан, фу…

   Мы могли бы догадаться: это был Федька Митяев. Именно он ехал с Днем-Добрым, когда того скрутил артрит. Меня сбило с толку, что он уступил место после приступа болезни… Или все же до?.. И День-Добрый просто спутал причину и следствие.

   – Поднимайся… – велел Федьке Сорокалет. – И не вздумай ныть.

   В начале пятого горизонт посветлел. Втроем мы сидели на лавочке в парке.

   Сорокалет вертел в руках прибор – размером с мыльницу с двумя кнопками и экраном на одной из больших граней. На меньших размещались полоски, на ощупь металлические. Стоило провести по ним пальцем – на экране менялась картинка.

   Сорокалет выбрал одно изображение, и, поднеся прибор к массивной чугунной урне, стоящей около лавочки, нажал кнопку. На ладонь высыпался какой-то желтый порошок.

   – Сера, – пояснил Сорокалет. – Шестнадцать протонов. Содержание в чугуне – около пяти грамм на сто кило.

   – Где ты его взял? – спросил я, указывая на прибор.

   – Нашел в кабине «Чертового колеса» в ЦПКиО, – ответил, всхлипывая, Федька.

   – И что, так просто разобрался?

   – Да чего тут разбираться? – ответил Сорокалет. – Во всей вселенной атомы золота выглядят одинаково. Это еще хорошо, что он извлекал из организма золото, а не железо, – оно для человека куда важней.

   Немного помолчали.

   – А с вором что делать будем?.. – спросил Сорокалет. – У вас при Доме Пионеров, кажется, впору открывать детскую комнату милиции.

   Федька всхлипнул громче.

   – Эти случаи проработаем на пионерском собрании…

   Когда мы шли к усадьбе, уже светало. За рекой пели петухи, и кто-то недремлющий ударил в колокол, извещая мир о начале нового трудового дня.

   Колокол звучал глухо, словно был отлит из свинца.

   – Ты не золото украл, ты звук украл у колокола! – зло сказал Сорокалет.

   Федька молчал.

   Звук колоколу, тем не менее, вернуть удалось. Сорокалет провозился с прибором до обеда и установил, что с помощью прибора можно возвращать извлеченное вещество назад.

   – И зубы можно вернуть? – спросил я.

   – Я не уверен, Бабкин, но прибор, похоже, запоминает структуру до изменений. Удивительная вещица!

   Сорокалет желал немедленно вернуться в Москву и уже набирал по межгороду ассистентов, чтоб те собирались и готовили лабораторию.

   В столицу мы попали лишь к вечеру и заехали по пути в Дом Пионеров к Дню-Доброму, где задержались попить чай и перекусить.

   – Безусловно, надо узнать, какова мощность прибора, какие максимальные объемы он может переработать, – рассуждал Сорокалет, расхаживая между приборами в секции радиодела. – А также откуда он получает энергию для работы.

Это было разумно. Ведь прошлая наша инопланетная находка, проработав четырнадцать дней, сломалась на пятнадцатый. Я говорю о саквояже, который умел похищать мысли и эмоции. Видимо, мы слишком увлеклись извлечением из окружающих ненависти, неуверенности, сомнений… И прибор, не выдержав нагрузки, испепелил себя сам.

   – Но вообще, коллеги, открываются невиданные возможности. Митяев был неуч. В речной или морской воде золота содержится около четырех килограмм на кубокилометр. И извлекая драгоценный метал оттуда, он бы никогда не был бы пойман.

   Возможности и правда восхищали: мир, в котором нет больше недостатка в редких материалах. Мир, где возможно получение идеально чистого вещества: ведь абсолютно чистое железо ценится гораздо дороже драгоценностей.

   Ответно можно было бы получить любой сплав – хотя для этого следовало еще поработать с прибором…

   …И тут кто-то в комнате откашлялся.

   Мы втроем подпрыгнули.

   Кто-то откашлялся еще раз, заговорил:

   – Простите, но этот прибор придется вернуть.