Искушение чародея(сборник)

   Мне оставалось пожать плечами. Ужинать я ушел в свою комнату. В библиотеке мне дали подшивку журнала «Химия и жизнь» за последние пять лет, и, погрузившись в чтение, я быстро забыл о рассказе Артема. Отвлекся лишь когда за окнами стемнело, и следовало включить в комнате свет. И, поднявшись из-за стола, я вспомнил, что обещал позвонить Сорокалету.

   …Помня предыдущий опыт, завхоз Дома Пионеров принес три огнетушителя: два огромных, в половину моего роста, и один небольшой.

   В тот день каждый счел нужным наведаться в подвал, посмотреть на нутроскоп. Я так и вовсе бегал туда по той или иной причине каждый час. В последний раз спустился вместе с Сорокалетом. Он едва не опоздал, приехав с научного совета на такси.

   – Как ваш артрит, – спросил я Дня-Доброго, вспомнив о вчерашнем разговоре. – Прошел?

   – Да-да! – закивал тот. – У меня есть чудесное лекарство, я вам сейчас покажу.

   – Я помню, – остановил его я. – Золотое лекарство.

   День-Добрый виновато улыбнулся. Как и все ученые, он был рассеян.

   – А погода, надо сказать, не испортилась, как вы говорили.

   – Сам не знаю, почему. Первый раз меня артрит подвел, – День-Добрый повернулся к установке. – Ну что? Включаем?..

   Сорокалет на правах старшего по возрасту и званию кивнул.

   О пожаре в Доме Пионеров вы, верно, читали в газетах.

   Нутроскоп, как я и говорил, занимал половину комнаты, отведенной Дню-Доброму. Состоял он из полудюжины этажерок с микросхемами, визора – детали, которая должна была своим электронным взглядом пронзить толщу земли, пульта с экраном от телевизора «Березка» и множеством кнопок и переключателей.

   И стоило Дню-Доброму нажать главную кнопку, все вспыхнуло, как новогодняя елка. Взорвался экран, забрызгав нас стеклянной пылью, загорелись провода. Визор, словно ракетный двигатель, стартовал с пола и ударился в потолок.

   – Так разве должно быть? – спросил стоящий рядом Федька Митяев.

   – Хватай огнетушитель! Туши пожар!..

   Изоляция горела, выдавая едкий дым.

   – Что вы делаете! – закричал День-Добрый. – Это же кислотный огнетушитель! Вы испортите все схемы!

   Но нам с Федькой было не до схем – не сгорел бы весь Дом Пионеров. Раньше нужно было думать – а теперь требовались действия! По тревоге сбежались остальные, со своими огнетушителями.

   Пожарные к нам заглядывают часто – то в ракетомодельном кружке случится нештатная сработка двигателя, то у юных химиков что-то не так пойдет. И к тому времени, как они приехали, огонь был потушен. Мокрые, мы сидели на крыльце Дома Пионеров.

   – Ну-ну, коллега… Не расстраивайтесь так. Все мы сталкиваемся с неудачами, – успокаивал Сорокалет Дня-Доброго.

   – Как такое может быть? Я же все проверял! – роптал День-Добрый. – Что теперь делать?..

   – Ну что делать? Начинать заново. В конце концов, что кроме труда может все преодолеть? – отвечал Сорокалет.

   День-Добрый покачал головой:

   – Я и так многое брал в долг… К тому же чертежи сгорели или смыты водой.

   Напасти на том не окончились. День-Добрый попытался снести сгоревшие схемы в утиль, дабы хоть немного восполнить убытки. Но оплавленные радиодетали вернули: оказалось, что там отсутствуют драгоценные металлы, которые должны содержаться.

   – Может, попались бракованные микросхемы, транзисторы… – предположил я.

   После неудачи из секции нутрономов ушли два последних пионера, и День-Добрый на время ремонта переселился в секцию радиолюбителей.

   – Я же все проверял, каждую деталь! Это безумие!

   Раздосадованный, он довольно сильно стукнул по древнему телевизору «КВН-49», стоящему в углу. Кто-то из занимающихся здесь нашел этот антиквариат на чердаке у бабушки и принес, надеясь отремонтировать. Но запчасти для него уже давно не выпускались.

   День-Добрый достал из кармана пенал с таблетками и бросил одну в рот. Таблетки были уныло-серого цвета.

   – Помогает? – спросил я.

   День-Добрый кивнул. И тогда меня осенило.

   – Вставайте… Едем к Сорокалету. Это важное дело.

   – Это какая-то несусветица! – как ни странно, возмутился День-Добрый. – Это антинаучно, в конце концов.

   Я взглянул на Сорокалета, тот не поддерживал меня, но и мысль Дня-Доброго тоже не одобрил.

   – Ну, сами подумайте, – стал повторять я свои доводы. – Я читал о вашем лекарстве в «Химии и жизни». Соль золота устраняет боль. Как только из вашего организма изъяли золото, защита пропала, и вы получили приступ артрита.

   – Занятненькая гипотеза, – возразил День-Добрый. – На минуту вообразим, что это технически возможно. Но где логика здравого смысла? Иными словами, – зачем?..

   – В организме каждого человека содержатся металлы, в частности в виде примеси, и золото.

   – Положим, что так. Но в среднем это около одной миллионной доли грамма, – ответил Сорокалет.

   – А золотое лекарство?..

   – …Повышает содержание в пятьсот раз. То есть пять десятитысячных грамма. Тоже немного. Все равно нет никакой выгоды.

   И тут я привел свой железный довод:

   – А ведь иногда золота в организме и больше – десятки грамм.

   – Это как, Бабкин?

   – Зубы! Золотые зубы! – ответил я. – И в последнее время кто-то ворует золотые зубы прямо изо рта.

   – Но позвольте! – возмутился День-Добрый. – У меня нет золотых зубов.