Искушение дьявола

По-прежнему никакого ответа. У Моры сильно закололо в затылке. Дойдя до прилавка, она заглянула в арочный проем, ведущий в подсобное помещение, но ничего не увидела, кроме рядов сложенных друг на друга коробок и вешалок с костюмами.

— Не понимаю… — начала она, оборачиваясь к герцогине, но в этот момент краем глаза заметила, что из-под прилавка что-то торчит. Нога в туфельке!

Мора вскрикнула и подбежала ближе. Бледная как смерть Вайолет лежала без движения на дощатом полу. Из большой раны на лбу сочилась кровь, но она, похоже, еще была жива: грудь поднималась и опускалась — значит, она дышала.

— Ваша светлость, пожалуйста, пошлите вашего кучера за врачом! Быстрее! — крикнула Мора через плечо, нагибаясь к подруге. Она пощупала пульс — он был нитевидным. Когда-то ее мама лежала точно в такой же позе… Но в отличие от маркизы Вайолет была еще жива. Правда, никто не знал, сколько она продержится, поэтому медлить было нельзя.

— Извините, леди Мора, но я не позволю вам это сделать, — неожиданно произнес мужской голос.

Сердце ее упало. Она быстро обернулась и увидела, как Теодосия медленно оседает на пол — такая же бледная, как Вайолет.

Возле нее стоял лорд Страттон. Одежда на нем была рваной и грязной, вокруг лица сальной паклей топорщились спутанные волосы. У него был такой вид, будто он побывал в серьезной драке.

Пистолет в его руке, которым он только что ударил вдову в висок, был нацелен прямо в сердце Моры. Девушка судорожно сглотнула и в ужасе схватилась рукой за горло.

— Лорд Страттон, — пробормотала она, — что вы здесь делаете?

— Навожу порядок. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я отлично умею наводить порядок.

При этих словах сердце Моры забилось чаще. Неужели преступник все-таки лорд Лэнскомб?

— Вы хотите выгородить отца? — спросила она дрожащим голосом. — Он убил мою маму, да? А вы это знаете и теперь заметаете его следы.

Он покачал головой, ухмыляясь:

— Мой отец здесь ни при чем. Я заметаю свои следы.

— Ваши?..

Мора заметила безумный огонь в прищуренных глазах Страттона и вдруг все поняла. Их многочисленные случайные встречи на протяжении последних лет, как части головоломки, сложились вдруг в цельную картину. Она вспомнила, как он называл ее «Иезавель» язвительно-злобным тоном, как обвинял в том, что она ничуть не лучше своей матери.

— Вы убили мою маму? — сдавленно спросила она. Мир качнулся у нее перед глазами, и, чтобы не упасть, она уперлась ладонями в полированную поверхность прилавка. — Но… этого не может быть! Вы… слишком молоды. Вы не могли быть ее любовником двадцать пять лет назад.

Страттон взмахнул оружием и сделал угрожающий шаг в ее сторону:

— Ты глупая девчонка! Я никогда не был ее любовником. Но я видел, как она соблазняет моего отца и уводит его от матери. Простая актриска, она в подметки не годилась моей маме! — От него исходили мощные волны холодной ярости. — У отца и раньше были женщины, но, встретив Элис, он совсем потерял голову. Она его просто приворожила.

Он немного помолчал, потом опять заговорил. В его словах странным образом смешались жуткая ненависть и поклонение. Мора больше не сомневалась, что это именно он писал письма леди Олбрайт.

— Я был тогда маленьким мальчиком. Обычно, когда ездил к ней, он брал меня с собой. В девять лет я впервые увидел ее на сцене и решил, что это какая-то экзотическая цыганская принцесса. В отличие от остальных она была добра ко мне, И я думал… что она другая, особенная. — Он стиснул в руке пистолет так сильно, что побелели пальцы. — Но она оказалась такой же, как все. Она соблазнила моего отца и бросила его, а сама спуталась с очередным подвернувшимся мужчиной. Точно так же она поступила с лордом Бедфордом и лордом Каннингтоном.

Море стало нехорошо.

— Вы говорите так, будто ваш отец был всего лишь невинной жертвой, но он…

— Да, он был жертвой! Она погубила всю мою семью. Отец не мог ее забыть. И я тоже… А несколько лет спустя она вернулась — уже замужняя, в титуле маркизы, но такая же шлюха, как и раньше. Она дразнила моего отца, водила его на поводке. Затем у нее появился отец Хоксли, и она опять бросила папу.

В этот момент в лице Страттона появилось что-то маниакальное, и его взгляд стал совершенно отрешенным.

— Признаюсь, я ее хотел. Да и какой мужчина мог перед ней устоять? А я был уже взрослым. Я не сомневался, что эта потаскушка с радостью раздвинет для меня ножки, но знаешь, что она сделала, когда я стал к ней приставать? Она просто посмеялась надо мной. Сказала, что никогда не думала обо мне как о любовнике. — И Страттон тоже зашелся безумным смехом. — Можешь себе представить? Эта шлюха горькому пьянице графу давала, а мнеотказала!