Искушение и разгром

– А не меньше?

– Может, ненамного.

Мимо окон пронеслось длинное белое здание одноэтажной станции. Перелистав газету, мельком взглянув в окно, снова перелистнув, слегка приопустив ее, человек, словно размышляя, на секунду задержал на нем взгляд:

– Возвращаетесь из Киева?

– Да, из командировки.

– Сам там часто бываю. Изменения заметны?

– По сравнению с чем?

– Да хотя бы с советскими временами.

Невольно задумавшись, он секунду смотрел мимо собеседника.

– Да не особенно.

– Правильно, их нет. Раздать заводы директорам, а секретарей парткомов усадить в парламенте – еще не значит создать европейское общество. В России, при всей схожести, все сдвинулось куда глубже.

Только сейчас поняв, что замеченный им сразу чуть странноватый выговор на деле означает едва различимый акцент, понимая, что уже должен поддерживать разговор, секундно-вынужденно он взглянул на иностранца:

– Давно живете в России?

– Не живу, хотя бываю часто. Бизнес, работа. Приезжаю, уезжаю, опять приезжаю. Порой интересно, случаются любопытные впечатления. Все это еще с коммунистических времен. Я застал еще Брежнева.

– Я тоже его застал.

– Путь модернизации извилист, не стоит надеяться на одни объективные законы, нужна воля, чье-то желание измениться, в конце концов, в экономике все решают не тарифы, а психология людей. Что-то я не вижу на Украине такого порыва.

– А в России видите?

– В России слишком много всего специфического и разного. Все силы тянут кто куда, трудно предсказать, какая восторжествует. Хотя ситуация, конечно, далека от идеальной, как, впрочем, и везде.

– Вы имеете в виду бывшие советские республики?

– Нет, весь мир. Проблемы, в сущности, одни и те же, ваши республики, в конце концов, не так уж специфичны. Впрочем, есть одно отличие у России по крайней мере от той же самой Украины – в еще не исчезнувшем желании идти в ногу с модернизирующимся миром, чего-то достичь, развивать высокие технологии. В этом есть и плюсы и минусы, но по крайней мере такое стремление есть хотя бы у некоторых групп людей. Котел еще не остыл, в нем еще что-то варится, в этом специфика, хотя трудно сказать, к чему это приведет.

– Согласен с вами. Технический фанатизм не позволяет людям менять профессию, хотя жизнь заставляет ставить ее на коммерческую основу, чтоб хоть как-то обеспечить себе средства к существованию. В результате какое-то развитие порой происходит.

– Да. Такую страну, как Россия, нельзя в один миг сделать провинциальным государством. Несмотря на огромное количество специалистов, сбежавших на Запад, на месте осталось по крайней мере сравнимое с ним количество. И как бы низкоэффективно ни использовались их усилия, какой-то результат неизбежно возникает. Нельзя же спорить с тем, что какие-то отрасли по-прежнему поддерживаются на международном уровне.

– Какие-то результаты есть.

– Да, и в этом отличие. Как бы ни ругали вы сами сегодняшнюю ситуацию, какие-то разработки есть, это объективно, это надо признать как реальность.

Сложив руки под подбородком, человек серьезно посмотрел на него.

– И одна из них в настоящее время находится у вас в купе.

Внутренне вздрогнув, чувствуя мгновенно расползающийся холодом надрыв в груди, как во сне, когда знакомый предмет в один миг вдруг становится внезапно меняющимся и страшным, секунду он парализованно смотрел на собеседника. С любопытством пронаблюдав его, по вмиг изменившемуся выражению лица, видимо, уловив мысли, пронесшиеся у него в голове, не желая задерживаться на этом, тот деловито-бесстрастно пожал плечом:

– Впрочем, беспокоиться у вас нет оснований, в данный момент ей ничего не угрожает. Иначе зачем бы я с вами разговаривал.

На секунду впав в осоловелое безразличие и словно вдруг увидев все со стороны, Сергей заторможено усмехнулся.

– В самом деле, зачем?

– Эта ситуация вовлекает некоторые вопросы, которые не могут остаться без решения, применительно к которым нет смысла долго ждать, собственно, поэтому я счел нужным увидеть вас – такие ситуации порой случаются, – как человек, занимающийся высокими технологиями, вы именно тот, с кем имеет смысл говорить касательно этой разработки.

– Это не моя разработка.

– Мы знаем, что это не ваша разработка, но речь здесь менее всего касается научной фракции. Есть другие стороны вопроса, и они должны быть решены, и неплохо, если бы они были решены сейчас, исторические подробности едва ли так важны, и вне зависимости от авторства разработки есть основания – так уж сложились обстоятельства – говорить именно с вами. Как человек бизнеса, вы понимаете, что здесь есть предмет для обсуждения.

– Понимаю, хотя какой-либо бизнес на базе этой разработки едва ли возможен.

– Почему?

– Именно потому, что это не моя разработка. Я не могу продавать то, что мне не принадлежит.

– Гм… Ну почему? Как раз в практике бизнеса именно это, как правило, и происходит.

– Возможно, но я этим не занимаюсь. Так что в данном случае это едва ли возможно. Это будет бизнес для вас, но не для меня.

С живым, но спокойным интересом собеседник на секунду взглянул на него:

– А почему это будет бизнесом для меня?