Искушение и разгром

Отметив изменившийся шум двигателя, он повернул голову. Самолет поднялся выше, туман сдернуло с окон. Внизу сахарно круглились искрящиеся волны облаков. Долгий полет. Не зная, чем занять себя, он стал вспоминать детали принципиальной схемы бортового процессора, которую он изучал вчера вечером. К собственному удовлетворению, он обнаружил, что в основном все помнит. Впрочем, внутренний просмотр принципиальной и монтажной схем быстро возымел и иное, незапланированное действие. Незаметно для самого себя Сергей заснул.

Самолет ударил колесами о бетон полосы, и Сергей открыл глаза. За окном было вяло поблескивающее под неярким солнцем бетонное поле аэродрома. Пассажиры, как всегда, не обращая внимания на предостерегающие надписи, засуетились, протаскивая вещи через проходы. Помаявшись в томительной толпе у выхода, Сергей спустился по трапу и в грохочущем автобусе, похожем на московский, в общей массе доехал до аэропорта. День был неяркий, но теплый, низкие синевато-серые облака прижимали тепло к земле. Найдя в зале аэропорта обменный пункт и поменяв российские рубли на белорусские, Сергей вновь закинул свой багаж на плечо и вышел на площадь. Взять такси оказалось несложно – видимо, для большинства прибывших это было слишком дорогим удовольствием. Назвав шоферу гостиницу, где Андрей с помощью их старых знакомых из белорусской службы эксплуатации должен был заказать ему номер, Сергей откинулся в кресле.

Отремонтированное шоссе, бегущее за окном и два десятка кварталов традиционной советской архитектуры. Площади, сухие фонтаны, длинные белесые прямоугольные здания. Вытащив сумку из багажника и войдя в холл гостиницы, Сергей абсолютно без всяких проблем оформил проживание. Поднявшись в свой номер, он бросил сумку в шкаф и, присев на кровать, задумался.

Особых дел у него не было. Было уже три часа, и идти в местное министерство, как предполагали в Москве они с Андреем, было уже поздно. Ничего другого в программе не было. Уик-энд на необитаемом острове. Помня о полученной в Москве рекомендации не включать мобильный, пока он находится в Белоруссии, он узнал у дежурной номер своего гостиничного телефона и, позвонив в Москву Андрею, продиктовал его для передачи Сергачеву, как у них заранее было оговорено. Узнав заодно, что никаких изменений с момента его вылета не произошло, он перебросился с Андреем несколькими вяло-философскими фразами и повесил трубку. В коридоре было тихо, гостиница, по-видимому, по большей части пустовала. Секунду помедлив, Сергей оглянулся. Читать не хотелось, есть тоже. Что-то, однако, надо было делать. Заперев номер и спустившись вниз, он вышел на улицу.

День был бессолнечный, но теплый. Идти можно было в любую сторону, в Минске Сергей раньше никогда не был. Наугад он прошелся вокруг гостиницы. Больше чистоты, больше советской прямоугольности, больше беременных женщин на улицах. Вероятно, у города существовал исторический центр, но гостиница была в центре советском, парадном. Бесцельно побродив еще полчаса, Сергей вернулся в гостиницу. Зайдя в ресторан, он что-то съел и снова поднялся к себе в номер. С чувством остановившегося времени следовало, наверно, примириться. Пройдясь по комнате, Сергей включил телевизор. Все местные программы показывали что-то похожее на «Сельский час», а может быть, это была одна и та же программа на нескольких частотных каналах. На содержании российских программ Сергей предпочел не задерживаться. Пауза. Выключив телевизор, он достал из сумки Дельбрюка и сел с ним в кресло. Проведя в таком положении остаток дня, он дождался темноты и лег спать.