Искушение Кассандры

— Привет, Тарас! Рада тебя слышать. Как у тебя?

— У меня как у Лени. Подробности при встрече. Галка, ты же была не пьяной: вспомни, как вы с Леней вышли из музея?

— Вышли через двор какой-то.

— Точно через двор? А не через вестибюль?

— Через вестибюль не шли. Точно помню. Шли, как белые люди, через кусты. Потом проползли через какую-то железную калитку и наконец оказались на улице.

— Кто вам открывал, сторож?

— Сторожа в упор не помню. Кажется, никто не открывал. Все было распахнуто настежь!

— И железная калитка?

— И она!

«Черт возьми, — соображал Тарас. — Они вышли через черный ход, оставив кучу следов. А я поторопил экспертов».

Эксперты вскоре явились. Тарас показал фронт работы, и они пришли в восторг.

— Здесь следов на все случаи жизни! Наконец-то оторвемся!

Карасев передал Саше пластилин и направился в кабинет директрисы. На этот раз она была встревожена, и все допытывалась, зачем экспертной группе понадобилось обследовать черный ход, если он даже близко не соприкасался с местом убийства.

— Алла Григорьевна, — строго произнес Карасев, — я обнаружил, что входная дверь черного хода не заперта!

— Какое безобразие, — возмутилась директриса и даже вскочила со стула. — Это надо спрашивать с Михайловой. Сегодня я с ней разберусь.

— Да подождите, Алла Григорьевна! Объясните, наконец, у кого ключи от черного хода?

— У Михайловой! — не задумываясь, ответила директриса.

— И больше ни у кого нет?

Директриса беспокойно заерзала на стуле.

— Но если она у нас официальная ключница, у кого же еще могут быть ключи?

— Но должны быть дубликаты.

— От черного хода дубликатов нет.

— А ключ от калитки тоже у нее?

— Ну у кого же еще? — через силу улыбнулась директриса. — Только она занимается ключами.

— С ключами понятно, — кивнул Карасев. — Давайте уточним еще кое-что: вы мне сказали, что в день убийства Александрова пришла раньше вас?

— Я и сейчас это говорю. Когда я пришла, она была уже здесь!

— Но она утверждает, что вы пришли раньше ее.

— Как же я могла прийти раньше, когда дверь ее отдела была открыта настежь. Я шла по коридору к себе и хорошо помню, что ее кабинет был открыт. Я в него заглянула. В кабинете никого не было, но ее сумочка лежала на столе. Я разделась, пошла обратно и встретила Александрову на лестнице. Она поднималась из туалета.

— Но дело в том, Алла Григорьевна, что и милиционер подтверждает: именно вы пришли самой первой. Александрова пришла после вас.

— Но это какая-то ошибка! — махнула рукой директриса. — Я своими глазами видела, что дверь отдела Гончарова была открытой. Я еще не сумасшедшая, чтобы не помнить таких вещей. А милиционер перепутал. Он всех в лицо не знает.

— Но, может быть, отдел Гончарова был не заперт с вечера?

— Этого не может быть, — нахально улыбнулась директриса. — Накануне я уходила последней, не считая Михайловой конечно, и перед уходом проверила все кабинеты. У меня вообще так заведено — по пути проверять кабинеты. Даю палец на отсечение: вечером комната Гончарова была заперта на ключ.

Карасев смутно догадывался, почему директриса настаивает на том, что она пришла позже своей сотрудницы. Кто пришел всех раньше, тот и снял с двери магнит.

— Спасибо, Алла Григорьевна, у меня к вам больше нет вопросов. Сейчас наш эксперт еще раз снимет с вас отпечатки пальцев. Не волнуйтесь, это ничего не значит. Они просто у нас не получились.

Тарас спустился вниз, отыскал Сашу и отправил его исследовать пальцы директрисы. А сам направился в отдел Гончарова.

Александрова грациозно восседала за своим столом и что-то увлеченно строчила в общей тетради, опустив черные ресницы. Когда Тарас вошел, она подняла голову и обаятельно улыбнулась.

— Убийцу нашли? — спросила она вместо приветствия.

— Ищем, — неопределенно ответил Тарас. — Если позволите, несколько вопросов.

— Пожалуйста, — ответила она, уставясь на него своими красивыми глазами.

— Директриса стоит на своем, утверждая, что вы пришли раньше ее.

— Но ведь милиционер видел, кто пришел раньше, — пожала она плечами.

— Я, конечно, больше верю милиционеру, — подмигнул Карасев. — Но вспомните же наконец, накануне вечером вы запирали свой кабинет?

— Конечно, запирала, — ответила она уверенно и вдруг задумалась. Внезапно в глазах ее мелькнуло беспокойство. — А это так важно, запирала я или нет? Если я забыла запереть, то это что-то смертельное? — спросила она.

— Пока ничего смертельного не вырисовывается, — усмехнулся Карасев, но Алла Григорьевна утверждает, что вечером уходила позже всех и что специально проверила ваш кабинет. Он был заперт. А когда пришла утром, кабинет оказался открытым, хотя вас, как вы утверждаете, еще не было.

Уголки губ ее уныло опустились.

— А она проверяла только мой кабинет?

— Да нет, не только ваш — все кабинеты проверяла. Дело не в этом. Дело в том, что из вас двоих кто-то, мягко говоря, говорит неправду.

— А это так важно, — поморщила она носик, — оставляла я открытым кабинет или не оставляла?

— В этом деле важно все. Вспомните, Екатерина Алексеевна, когда вы пришли в то утро, ваш кабинет действительно был открытым?

Александрова погрузилась в задумчивость.