Искушение любовью

Но он не хотел уворачиваться. Весь Гайд-парк должен был увидеть, что Уэстон напал на него первым. Марк был в таком бешенстве, что едва почувствовал удар. Его голова запрокинулась, и он вдруг понял, что лежит на земле. Прямо над ним шелестели зеленые ветки дерева; сквозь листву мелькало ослепительно-голубое небо. Вокруг раздались встревоженные крики; со всех сторон уже спешили люди.

Марк легко вскочил на ноги.

— Я регулярно занимаюсь боксом, — заявил Уэстон. — И стрельбой тоже. Я же говорил — не стоит начинать со мной драку.

— А я вот совсем не занимаюсь боксом, — возразил Марк. Он спокойно стоял на месте, в отличие от Уэстона, который принял боевую стойку и пружинил на носках. — И я не хотел начинать драку… но очень надеялся, что у меня будет возможность ее закончить.

Марк действительно не занимался боксом. Он не видел особого смысла в этом виде спорта, особенно с новыми правилами, которые сделали кулачные бои более цивилизованными. Но он провел несколько месяцев на улицах Бристоля и учился драться в гораздо более жестких условиях, чем Лондонский призовой ринг.

Поэтому когда Уэстон попытался ударить его во второй раз, Марк с легкостью отклонился в сторону, поймал его руку и дернул. Уэстон потерял равновесие и по инерции свалился на землю. Пока он пытался прийти в себя, Марк небрежно оперся о дерево.

— Ты обманул меня! — Уэстон ошеломленно потряс головой. — Это нечестно! Я все равно сильнее.

Он поднялся; его лицо все еще хранило удивленное выражение. Однако улыбка Марка снова привела его в ярость. Уже через мгновение Уэстон опять бросился на него. Марк тем не менее совсем не собирался боксировать. Уэстон был действительно силен, он быстро двигался и был полностью сосредоточен на атаке. Именно это его и подвело. Когда Уэстон сделал выпад, Марк ушел влево, схватил его за руку и заставил совершить полный поворот вокруг своей оси, так что Уэстон с размаху врезался в дерево, не успев даже защитить лицо.

Люди вокруг ахнули.

Марк даже не сбился с дыхания.

Уэстон, шатаясь, снова встал на ноги. Он осторожно коснулся своего разбитого рта и выплюнул на ладонь зуб. Несколько секунд он просто таращился на него, как будто не верил своим глазам, затем поднял голову и посмотрел на Марка.

— Ты грязный ублюдок, — пробормотал он и кинулся на Марка в третий раз.

Теперь он был осторожнее. Но тем не менее, когда он прыгнул вперед, Марк обошел его сзади и нанес короткий удар локтем в шею. Уэстон стал валиться на землю; Марк снова поймал его за запястье и с силой дернул. Он почти услышал хруст, когда рука Уэстона вывернулась под неестественным углом: Марк выбил ему плечо.

Следовало отдать его врагу честь — он сумел сдержать крик, хотя его лицо искривилось от боли.

— Сдаюсь, — прохрипел он. — Сдаюсь. Честное слово. Я все понял… — Он побледнел и прислонился к дереву.

Марк сделал шаг вперед.

— Честное слово, сэр Марк! — Уэстон говорил очень тихо, почти шептал. — Я сдаюсь. Вы победили.

Марк вдруг припомнил последний раз, когда он вот так же потерял голову от гнева. Это случилось в Итоне. Забияки окружили его со всех сторон; они не давали ему прохода, и он вышел из себя. Он измолотил их в труху и не остановился даже тогда, когда они стали молить о пощаде. Много лет он чувствовал себя виноватым за эту вспышку и не давал волю своей ярости. Он боялся, что станет похожим на мать.

Но теперь, глядя на скорчившегося Уэстона, Марк внезапно понял одну важную вещь. После того как он избил тех мальчишек, он не прикоснулся ни к кому и пальцем. Ему было нечего стыдиться и не в чем раскаиваться. Выражение «праведное негодование» было придумано не зря. И иногда остановить или наказать зло можно было только грубой силой. Поэтому он не стал, как обычно, запирать свой гнев за стеклянной стеной, а шагнул к Уэстону.

— Ты ничего не понял, — тихо и угрожающе произнес он. — Я знаю, что ты сделал с Джессикой Фарли.

— Что я сделал? Да, я нанял ее, чтобы она вас соблазнила. Эта сука… она взяла мои деньги и…

Марк схватил его за волосы и дернул. Уэстон зашипел от боли.

— Я говорю про чай.

— А-а-а! — Уэстон попытался вырваться, но только сделал себе больнее. — Господи ты боже, она что, еще не забыла про этот чертов чай? Я оказал ей услугу, избавил от необходимости принимать это решение самой.

— Ты лишил ее возможности принять решение самой. Ты почти лишил ее жизни!

— Это была случайность.

Марк перехватил волосы Уэстона поудобнее и с наслаждением ударил его затылком о дерево. Уэстон застонал.

— О-о-о… Пожалуйста. Я с радостью уступлю вам пост в комиссии. Только, пожалуйста, пожалуйста… не бейте меня больше.

Он точно знал, когда нужно проявить милосердие. И это время еще не пришло.

— Какой ты жалкий, — сообщил он Уэстону и в последний раз стукнул его головой о дерево.