Искушение прощением

– Аэропорт расположен не в Венеции, – продолжал Патта. – Он в Тессере[78]. – И, давая Брунетти понять, что такая некомпетентность его раздражает, но он все же не настолько мелочен, чтобы делать из этого проблему, виче-квесторе продолжил: – И до меня на этот факт никто не обращал внимания.

Он выждал, давая Гвидо время осознать свою долю ответственности за это правовое упущение, и произнес:

– Сегодня я встречался с юристами из городской управы и сказал им, что раз Тессера относится к Местре, а не к Венеции, значит, это в их юрисдикции, а не в нашей, и порядок в аэропорту должна наводить полиция Местре, а не мы.

– И что они на это ответили, синьоре?

– Что поднимут документацию и все выяснят, а пока… – Патта нарочно тянул с ответом. Он таинственно понизил голос, пренебрежительно махнул рукой.

– Что – пока? – спросил Брунетти, который терпеть не мог недомолвок.

– Пока полиция полностью снимает наблюдение и не будет вмешиваться в деятельность багажной службы, – заявил Патта с таким видом, словно лично арестовал всю верхушку Сакра-Корона-Унита[79] и этим все сказано.

– Полностью снимает наблюдение? – переспросил Брунетти.

– Полностью. Я приказал убрать оттуда наши патрули и проинформировал об этом своего коллегу в Местре. – Он улыбнулся Брунетти и сказал: – Думаю, вам нужно об этом знать, чтобы новое расписание не вызвало у вас вопросов.

– И как ваш коллега отреагировал на это, виче-квесторе?

Лицо Патты снова озарилось улыбкой.

– Он отказался брать на себя ответственность и расставлять свои патрули.

Комиссару почему-то вспомнился их с Гриффони разговор о фармацевтах, покрывающих друг друга…

– Очень мудрое решение, дотторе. – Брунетти улыбнулся и спросил: – Я вам еще нужен?

По кивку начальника он встал и покинул кабинет.

Синьорина Элеттра подняла глаза на комиссара, стоило ему выйти в приемную. Брунетти всмотрелся в ее лицо и обнаружил привычную приветливую улыбку, да и цветы незаметно перекочевали на подоконник.

– Виче-квесторе говорит, что расследование нарушений в аэропорту со стороны багажной службы прекращено.

– Да, – отозвалась секретарша, если и покраснев, то самую малость. – Я знаю.

«Хорошенькое дело!» – сказал себе Брунетти. Синьорина Элеттра, конечно, любила подпустить в разговор туману, и в обычной ситуации он бы решил, что ей уже кто-то что-то нашептал. Но это была не ремарка, а констатация факта: она все знает благодаря подслушивающему устройству, которое сама же установила у Патты в кабинете.

– Смею заметить, что вы выглядите весьма довольной, – сказал Брунетти.

– Я и довольна. Очень! – ответила секретарша, рассеянно касаясь верхней пуговки на блузке.

– Могу я спросить почему?

– Потому что это решение было предложено – и настоятельно! – лейтенантом Скарпой. Это он сообщил начальству, что у наших городов разная юрисдикция. И должна заметить, с полной уверенностью в своей правоте.

Когда синьорина Элеттра заговорила о Скарпе, Брунетти вспомнилась реплика Креонта: «Вражда живет и за вратами смерти!»

А секретарша между тем улыбалась так, что, окажись они сейчас на цветущем лугу, пчелы наверняка прилетели бы пить нектар с ее уст.

– Могу я узнать, откуда он получил эту информацию?

Улыбка синьорины Элеттры стала шире, и комиссару пришлось отвернуться – во избежание инсулинового шока.

– Я слышала, как они обсуждали этот вопрос с виче-квесторе и лейтенант сказал, что насчет территориально-административного деления все выяснит сам. – Секретарша замолчала и наклонилась, чтобы смахнуть со стола несуществующую пылинку. – Конечно же, Скарпа мог поискать эту информацию сам, но велел… велел сделать это мне. И я ее нашла.

– А такое разделение и вправду имело место? – поинтересовался Брунетти.

– Разумеется, – ответила синьорина Элеттра. – В тысяча девятьсот тридцать восьмом году.

После продолжительной паузы Гвидо спросил:

– И как обстоят дела с тех пор?

– Понятия не имею, комиссарио. Лейтенант сказал, чтобы я нашла решение администрации, которое разделяет два города, и именно это я и сделала.

– А когда наблюдение полиции в аэропорту прекратится, лейтенант обнаружит, что ссылался на распоряжение почти столетней давности?

– Именно!

– Думаю, это представит Скарпу не в самом выгодном свете, – произнес Брунетти.

– Боюсь, что да, – сказала секретарша с улыбкой, которая позволяла угадать размер ее зубов, но не открывала их полностью.

Брунетти постоял еще какое-то время у стола. Коварство этой женщины не просто впечатляло, оно лишало дара речи. Наконец, избавившись от наваждения, комиссар сказал:

– Я буду у себя в кабинете.

Синьорина Элеттра кивнула и повернулась к монитору.

Снова они увиделись уже после обеда. Синьорина Элеттра постучала в дверь его кабинета около пяти, и в руках у нее были бумаги.

– Три моих мушкетера? – спросил он.

– Sì, синьоре! – прозвучало в ответ.

– Что-то интересное?

– Судите сами, комиссарио.

Секретарша подошла и положила распечатки ему на стол.

Брунетти осенило.

– Вы не могли бы отправить то же самое комиссарио Гриффони и инспектору Вианелло?