Искушение прощением

Гвидо поглядел на обоих коллег. Похоже, пассаж о реальном документообороте их не впечатлил.

Гриффони быстро просматривала бумаги, словно пытаясь перевести их на понятный для себя язык.

– И это также объясняет, почему он менял работу, – продолжал Брунетти. – И города. Либо, удостоверившись, что компания не делает ничего противозаконного, увольнялся, либо, обнаружив нарушения, шантажировал работодателя и уже потом уходил.

– Тогда почему Guardia di Finanza пришла с проверкой в третью по счету, кожгалантерейную, компанию? – спросила Гриффони.

Вианелло вызвался это объяснить:

– Они отказались платить Гаспарини и выгнали его. Зато у него появился аргумент на будущее: вот на что я способен, если не заплатите.

– Клаудиа, – терпеливо произнес Брунетти, – я не пытаюсь ничего тебе навязать, просто прошу: посмотри на это как на возможное объяснение.

– А как в таком случае Гаспарини находил себе новое место? – спросила она. – Особенно если он шантажист.

– На старой работе были готовы на все, лишь бы от него избавиться, – ответил Вианелло. – Лучший способ – дать хорошие рекомендации и расхвалить человека до небес, лишь бы поскорее сбыть его в другие руки.

– Похоже, вы оба спятили, – отрезала Гриффони.

Мужчины вытаращились на нее, но Брунетти продолжал надеяться на волшебную силу убеждения:

– Только потому, что не соглашаемся с тобой? Клаудиа! – И, когда возражений не последовало, он добавил: – Провизор для Гаспарини – всего лишь еще один объект для шантажа, как и бывшие работодатели.

– Я все еще жду доказательств, что это именно так, – сказала Гриффони.

Вианелло не выдержал:

– А не поговорить ли нам о дотторе Донато? – Он потряс стопкой бумаг. – Ведь кажется, что он достойный, честный человек, который усердно трудится всю свою жизнь…

От его коллег не укрылось, какой упор он сделал на слове «кажется».

– Но ведь придумал же он эту схему с купонами! Синьорина Элеттра нашла регуляторную базу для фармацевтов. Им позволено делать тридцатитрехпроцентную надбавку к стоимости лекарств, но не больше. А вот на косметику они ставят такую цену, какую захотят. Она даже отыскала аптеку с накруткой в семьдесят процентов!

Брунетти посмотрел на Гриффони.

– Подумай, насколько выгоднее продавать косметику, чем лекарства. – И после паузы добавил: – Гаспарини бухгалтер. Какими бы запутанными ни были рассказы его тетушки, схему с купонами он бы сразу раскусил.

Вианелло, намного более спокойным тоном, посматривая то на Брунетти, то на Гриффони, произнес:

– У синьоры Гаспарини накопилось купонов на тысячу с лишним евро. Она брала их довольно долгое время, как и ее подруга, синьора Ламон. А выгодно это Донато.

На этот раз Гриффони не стала возражать. Она смотрела перед собой невидящими глазами, и Брунетти подумал, уж не прикидывает ли она примерную сумму месячной выручки Донато от продажи купонов.

Брунетти с Вианелло переглянулись и дружно решили промолчать.

Медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом, Клаудиа проговорила:

– Действительно, в интересах Донато, чтобы Гаспарини молчал.

До согласия было далеко, но как версию Гриффони готова была это принять. Она снова затихла и только через пару минут спросила:

– А кто-то из вас подумал, что произойдет, если Матильде Гаспарини обратится в суд или попытается дать свидетельские показания? Божий одуванчик с болезнью Альцгеймера и Паркинсона. Хороший адвокат сотрет обвинение в порошок. – Она стала загибать пальцы, перечисляя возражения: – Все, что у вас есть, – это показания потерявших связь с реальностью старушек. Или стариков. Еще имеются купоны с именем синьоры Гаспарини и ее туманный рассказ о двадцатипроцентной надбавке. И никакой связи между Гаспарини и Донато. Еще есть коллега доктора Донато, пересказывающая слухи, которые о нем ходят. Если вы думаете, что этого хватит для обращения в суд… Что ж, удачи!

Вианелло эта речь, кажется, слегка отрезвила.

– Но в случае с Гаспарини у нас нет других подозреваемых с мотивом.

– И это не было ограблением, – напомнил Брунетти.

В комнате снова стало тихо. Брунетти отметил про себя, что небо потемнело и на город быстро наползает ночь. За окном вдруг завыл ветер, и в саду за оградой, по ту сторону канала, с деревьев посыпалась листва. На верхнем этаже дома, на крайнем справа окне захлопали ставни – шумные свидетели его постепенного обветшания.

– И к чему мы пришли? – наконец задал вопрос Вианелло.

– Его жена наверняка все знает, – сказала Гриффони.

– Откуда такая уверенность? – усомнился инспектор.

– Твоя бы знала? – последовал убийственный вопрос.

Инспектор засмеялся, и ситуация разрядилась.

***

– Как вы смеете говорить так о Туллио?! – воскликнула профессоресса Кросера.

Она согласилась принять полицейских на следующее утро, с холодной вежливостью поздоровалась и пригласила в квартиру. Брунетти решил, что им не стоит идти втроем, и Вианелло не стал возражать. Профессоресса проводила визитеров в гостиную.