Искушение Революцией

В княжение Василия III боярство продолжает быстро терять свое влияние, традиционные формы его участия в управлении государством все более становятся фикцией. Тот же Берсень Беклемишев говорил Максиму Греку, что «ныне государь наш, запершись сам третий у постели, всякие дела делает». Тем не менее боярские смуты периода малолетства Ивана Грозного коренятся отнюдь не в ненависти бояр к умершему Василию, а в том расколе в боярской среде, который начался при Иване III из-за вопроса о престолонаследии и продолжал углубляться при Василии III.

Разделение бояр на тех, с кем великий князь «сам третий» решал все дела, и тех, которые не были допущены в святая святых, их стремление попасть в число первых как раз и породили те партии и группировки, которые боролись за власть после смерти Василия III. Непостоянство княжеской милости делало бояр, мало разборчивыми в средствах временщиками. Насилуя и грабя в недолгую пору своей власти, они на свой лад, на своем уровне продолжали дело верховной власти, разрушающей традиционный порядок. Единственное, что, может быть, следует повторить, это то, что во время боярских смут, все группировки равно остаются преданными традиционному порядку наследования от отца к сыну и не пытаются использовать династический вопрос в своих целях.

Теперь, прежде чем мы перейдем к событиям царствования Ивана IV, быть может, стоит хотя бы вкратце заявить нашу позицию. Будучи в смягченном виде согласны с государственно-юридической школой в оценке роли государства в русской истории, мы считаем, что сама такая оценка основана по большей части на недоразумении. В тех, в ком государственно-юридическая школа видела главных строителей государства, мы видим лишь его разрушителей. Ни одно царствование, ни одна личность не вызывала на Руси столько споров, сколько Иван Грозный, тем не менее некий общий взгляд на его эпоху есть. Состоит он в том, что (тут нам придется повторить цитату из В.О. Ключевского) «самодержавие, которое сам ход исторического развития вел к демократическому полновластию, должно было действовать посредством очень аристократической администрации», проще говоря, посредством потомков удельных и великих князей, для которых все лучшее было в прошлом (когда они были самостоятельны и независимы) и которые теперь отчаянно боролись с самодержавием, пытаясь повернуть ход истории назад.

На долю Ивана как раз и выпала неблагодарная задача разрешения этого коренного противоречия русской истории. Успех или неуспех Ивана IV в его борьбе, разумность или бессмысленность мер, которые он предпринимал, борясь против боярства (мнения тут, повторяю, были самые различные), суть дела не меняли, бороться все равно надо было. С этой точки зрения характер внутренних реформ 50-х годов XVI века, проведенных Избранной Радой, сомнений не вызывал: боярское правительство, большинство членов которого погибли до и во время опричнины (Курбский бежал), естественно, и политику должно было вести пробоярскую. Беда в одном – ничего пробоярского найти в этих реформах невозможно. Именно с реформами 50-х годов связано сначала ограничение, а потом и полная отмена кормлений (права воевод-кормленщиков собирать с населения управляемых ими территорий различные пошлины и оброки в свою пользу, кормленщиками всегда назначались представители верхов московской аристократии), которые были основой политической и экономической силы боярства.

Реформы 50-х годов – одна из немногих тем, на которую послереволюционная историография сумела взглянуть вернее, чем ее предшественники. Эти реформы были оценены ею как компромиссные или даже продворянские, тем не менее и после этого общий взгляд на правление Ивана Грозного остался тем же. В итоге получилось: боярское правительство Избранной Рады проводит антибоярскую и продворянскую политику, за что уничтожается Иваном Грозным, который тоже стремится проводить продворянскую политику. Однако реформы Избранной Рады нельзя назвать ни пробоярскими, ни продворянскими, центр их тяжести лежал совсем в иной плоскости. Их главная цель состояла не в регламентации деятельности того или иного сословия, а в ограничении верховной власти. Цель эта была прекрасно понята Иваном Грозным, но об этом ниже.

Деятельность Избранной Рады была лебединой песней боярства, построившего Московское государство. Эта «последнесть» Избранной Рады во всем: и в падении влияния боярства в предшествующие два царствования, и в узости ее, сходстве с теми ближними боярами, с которыми «сам третий» решал дела великий князь Василий III, и в роли, которую играли в ней временщики поп Сильвестр и Ал. Адашев, но, быть может, более всего – в нечастых личных качествах этих временщиков, чьи глубокая религиозность и честность оказали большое влияние на Ивана IV в первую половину его царствования.