Искушение (СИ)

В юности кратковременные романы не приносили результата, что обозлило и без того грубую и беспощадную девушку. Став старше, она занялась чёрной магией, бредила ею, применяла при каждом удобном случае без всякой надобности. От её экспериментов пострадало много людей. Однако Анфису ничего не останавливало. Даже то обстоятельство, что по злобе отправила в потусторонний мир отца и мать. Вернуть назад не сумела — ни единой слезинки не пролила. Душа её очерствела и больно царапалась, как наждачная бумага, чего нельзя сказать о младшей сестре, которая очень долго горевала по ушедшим родителям. Анфиса не испытывала жалости, сочувствия даже к детям. Её ненасытное ведьмовское нутро не признавало сопереживания, ею руководила жестокость. Она приходила в восторг от мертвецов и ненавидела новорожденных младенцев.

С Прохором Петровичем познакомилась на скачках, сидели рядом. Он вызвал в ней непонятный и незнакомый прилив чувств. Когда же разобралась в себе, определилась:

— Женю его на себе. Он-то мне и нужен. Прикроюсь им. Именно Федотов откроет мне запретные двери. А там…

Но Прохор Петрович равнодушно отмечал настойчивые попытки этой особы любой ценой обратить его внимание на себя и никак не реагировал на ухаживания. С этой женщиной ему не то что встречаться, разговаривать не хотелось. Анфиса, притворяясь глупышкой, делала вид, что не замечает его отношения. Тогда он перестал с ней здороваться. Всячески отстранялся от контактов с наглой особой. Уж очень неприятна была она ему.

Одним миром связаны

В один из морозных дней приехала к Анфисе давняя знакомая Вероника Аксютина. Их многое связывало: общность взглядов, зависть и желание отравлять другим жизнь. У обеих текла в жилах чёрная кровь и силы зла руководили всеми поступками.

— Расскажи, как обстоят дела с Федотовым? — спросила Вероника.

— Никак. Не удаётся перетянуть его на свою сторону, — закусив губу, ответила Анфиса.

Подруга разозлилась.

— Тебя учить надо? Не помню, чтобы ты когда-нибудь пасовала или сдавалась.

— Я не пасую. Девчонка крутится у него под ногами, он не отходит от неё.

— Кто такая?

— Княжна Ларская.

— Опять она… — вскипела Вероника.

— Ты знакома с ней?

— Лично нет. Косвенно. Долинский в неё страстно влюблён. Я напустила на неё графского сынка, чтобы нейтрализовал и убрал с нашей дороги. Обыграла она меня. С папочкой графом сговорилась.

— О, это о многом говорит, она не так проста, как на вид кажется.

— О чём я тебе говорю. Змея подколодная.

— Подумаю, как устранить. Магию пущу в ход.

— Действуй, у тебя получится. Сгнои её, чтобы духа не осталось.

— Что ты так разволновалась? Магия всегда меня выручала. Нашлю на неё…

— Вот и правильно. Видишь, Долинский подвёл — влюблённый слабак. Он мне больше не помощник, и графский сынок дал маху. Я-то думала, что открыла сосуд Пандоры, а эта недотрога все мои планы порушила, — кипела Вероника.

— Ничего, не первый раз, обломаем ей крылышки. Найдём на неё управу, останавливаться не намерена. Федотов будет моим — я так решила.

— Возлагаю на тебя большие надежды.

Анфиса провела сеанс чёрной магии, получила от тёмных сил смертельный порошок и поехала ко мне.

В то утро мы остались дома. Тётушке нездоровилось.

— Мне бы с княжной Ниной Андреевной повидаться, — сказала она, когда служанка открыла ей дверь.

— Обождите здесь. — Бдительная помощница княгини предусмотрительно не впустила Анфису в дом. Она не понравилась ей. — Доложу княгине о вашем визите.

— Так и быть подожду, — недовольно ответила гостья, нагло переступила порог, разглядывая картины на стене, поминутно оглядываясь по сторонам, изучая прихожую. О чём она думала, только ей было известно.

— Софья Гавриловна, там дама приехала. Говорит, княжна ей нужна.

— Кто такая?

— Нелюбова Анфиса Акимовна.

— Позови-ка Нину.

Я читала у себя в комнате. Служанка передала просьбу тётушки, и мне пришлось спуститься в гостиную.

— Ниночка, тебе о чём-то говорит имя… ой, Запамятовала –

Служанка выручила:

— Нелюбова Ан…

Не дослушав, я подсказала:

— Так это же та особа с малиновым пятном на правой ладони. Помните, тётушка, рассказывала вам о предупреждении матушки?

Выражение лица княгини вмиг изменилось: она насупила брови, сжала губы от возмущения, в глазах появилась ярость. Мне показалось, тётушка сейчас взорвётся.

— Гони её прочь со всех лестниц, — приказала она служанке.

— Не могу, барыня, как это?

— Не можешь? — повысила голос Софья Гавриловна. — Пойдём поглядим, что этой даме от нас нужно!

Я осталась в гостиной, встречаться с ведьмой не было желания. Из прихожей доносились отголоски тётушкиного голоса, она разговаривала с непрошеной гостьей на повышенных тонах.

«Не дело, что я отсиживаюсь, а тётушка нервничает», — подумала я, поднялась и направилась к ней. Выражением лица Нелюбова походила на злую, беспощадную ведьму. Такие персонажи были изображены на картинках детских сказок, я точно такую же видела в своей книге с иллюстрациями. Так и есть — она ведьма. И тут я услышала: