Искушение силой

— Какой из углов я могу занять? — поинтересовался гость, немного осмотревшись в подвале и явно различая что-то в этой кромешной темноте, — не хочу стеснять того, кто раньше меня занял эту берлогу.

Сержант кивнул в дальний от себя угол, продолжая рассматривать вторженца. Спокойные уверенные движения, ни грамма опаски, как будто в руках Сержанта не автомат, ствол которого направлен на гостя. Сам вооружён странно, для одиночки. Длинный широкий нож, рукоять которого торчала из серьёзных кожаных ножен, закреплённых на поясе и зафиксированных петлёй на бедре и пистолет незнакомой Сержанту конструкции, кобура с которым была также закреплена на поясе, с другой от ножа стороны. Сзади на том же поясе крепились какие-то массивные подсумки. Больше ничего у гостя не было, кроме длинного и очень тяжёлого свёртка. И судя по тому, как аккуратно с этим свёртком обращался гость, там было что-то ценное, требующее бережного отношения.

Интерес Сержанта не остался незамеченным.

— Гадаешь, кто я и откуда? — размещаясь в указанном углу, поинтересовался гость.

— Пытаюсь понять, каких проблем от тебя можно ожидать, — в том ему ответил Сержант.

— Никаких, — сверкнул в темноте подвала белыми зубами гость, сняв бесформенную шапку, — если не создавать проблем мне, то и от меня их можно не ждать.

— Осталось только, чтобы наши понимания термина «не создавать проблем» совпадали.

Гость на это ничего не ответил, лишь улыбнулся ещё шире и начал располагаться на бетонном полу поудобнее.

Свёрток не давал покоя Сержанту. Размеры, вес и то, с какой аккуратностью его переносил гость, говорили только об одном. Там оружие. Массивное, очень мощное, имеющее хрупкие элементы в конструкции и, судя по отсутствию огромного количества боеприпасов, стреляющее одиночными выстрелами. Крупнокалиберная снайперская винтовка. А это вызывало огромное количество вопросов и заставляло Сержанта держать своё оружие в полной готовности, лишь аккуратно скрыв его корпусом от взгляда гостя.

— Я — Истиглал, — ни с того ни сего снова нарушил тишину гость, при этом снова растянул губы в ухмылке и бережно положил руку на свой длинный свёрток, — зовут меня так.

Сержант удивился. Внимательно прислушался к происходящему за границами подвала. В ближайшей округе стояла полная тишина. Кинул более внимательный взгляд на гостя. Знает или нет? Слышит или нет тварей? Как-то их ощущает? Не принято ночами вести досужие разговоры. Слишком опасно вокруг. Слишком много всего, что может тебя услышать и завернуть в гости.

Гость по-прежнему не выказывал ни грамма опасений, совершенно игнорируя сам факт того, что он находится далеко за границами безопасных стен убежища, в подвале полуразрушенного дома, ночью, окружённый агрессивными тварями, в компании вооружённого неизвестного.

Ещё и имя странное. И он явно им гордится, это хорошо слышалось в интонациях. Почему такое имя? Или это прозвище? Почему не русское? Что оно означает? Сержант пытался понять собеседника, силясь найти в происходящем ответы на вопросы.

Черты лица, вроде, славянские, глаза либо серые, либо синие, в темноте видно плоховато даже с усиленным зрением, говорит по-русски чисто, без какого-либо акцента.

— Сержант, — в ответ на представление гостя представился и Сержант.

— Служил? — брови Истиглала сложились в вопросительный домик.

— В молодости, — пожал плечами Сержант.

— А воевал? — не унимался гость.

— Не довелось, — пошёл на прямой обман собеседника Сержант. Ему не нравилась назойливость и бесцеремонность гостя, — в гараже технику чинил всё время службы.

— Ага, — кивнул гость, но не успокоился, — а мне вот довелось. С тех пор и таскаюсь с ней.

И Истиглал снова бережно погладил лежащий рядом с ним свёрток.

— С ней? — Сержант не стал противиться, если собеседник хочет раскрыть душу, почему нет?

Полная тишина в ближайшей округе позволяла немного расслабиться и послушать ничего незначащий трёп ночного гостя. Рано или поздно он должен перейти к тому, зачем шёл за Сержантом.

— Моя прелесть! Моя Истиглал! — ещё раз бережно погладил свёрток, носящий такое же, как у него имя, гость, — служили вместе, на уродов всяких охотились. С тех пор и не расстаёмся.

— Снайпер, — утвердительно пробормотал Сержант.

— Да! — немного повысил голос гость, — я Истиглал и это моя Истиглал!

И гость пустился в пространные рассуждения о том, что было до «вдоха», о том, что уже тогда он был избран вершить суд и возвышен над другими, о грехах людей и о каре за эти грехи. Долго и муторно перечислял какие-то выдуманные заветы, которые позволят выжившим очиститься и предстать достойными перед взглядом Его.

Кажется, Истиглалу не требовался собеседник. Периодически его пламенная речь сбивалась на неразборчивые бормотания себе под нос и он никак не реагировал на то, что Сержант прикрыл глаза и вот уже десять минут дышал медленно, глубоко и ровно.