Искушение сирены

С юных лет София пыталась убежать от реальности с помощью придуманной лжи и грешных, почти безнравственных фантазий. Несколько лет она тайно хранила в альбоме с учебными рисунками фривольные наброски, надежно спрятанные под акварельными пейзажами. Наверное, во всем «Олмаке» она была единственной дебютанткой, которая позволяла себе, грациозно пригубив миндальный ликер, мысленно раздевать ничего не подозревающих джентльменов. Несомненно, кроме нее, ни одна из воспитанниц школы, где царили строгие нравы, не лежала ночью в постели с сорочкой, поднятой до талии, мечтая о пиратах и разбойниках с их грубыми манерами и мозолистыми, но искусными руками.

Она стала законченной обманщицей. И никто не замечал этого; даже любящий ее мужчина, который хотел на ней жениться, был введен в заблуждение.

И вот она сделала это. Она сбежала, решившись на самый грандиозный скандал, какой только можно вообразить, и сделав свое возвращение невозможным. Благодаря ее прощальным запискам сейчас уже половина Лондона уверена, что она сбежала с французским художником по имени Жерве.

И пусть любовное приключение было вымышленным, ее погубленная репутация стала реальностью. Теперь София уже не была прекрасной ленточкой, украшающей приданое в двадцать тысяч фунтов, безделицей, которую можно обменять на связи и титул. Наконец она станет свободной женщиной, которая, живя настоящей жизнью сможет следовать своей истинной страсти.

Ну что ж, если она хочет познать реальную жизнь, ее желание исполняется. Буря ревет вокруг нее, над ее головой, будто осуждая, грохочет гром, словно сама природа задумала подвергнуть испытанию ее храбрость. София как можно плотнее закуталась в свой плащ и сделала несколько медленных вдохов, в глубине души надеясь, что если ей удастся укротить бурю эмоций внутри себя, она сможет укротить и шторм. Ей не удалось ни то, ни другое.

Грей кипел от гнева.

Когда ему, да еще в такой оскорбительной манере, приказали покинуть палубу, он резко повернулся и, зло грохоча сапогами, спустился вниз. Оказавшись в крошечной каюте, он рывками начал стягивать сюртук, но усилившаяся качка и каюта размером с исповедальню в деревенской церкви сделали это простое дело почти невыполнимым. Бормоча проклятия, Грей в какой-то момент особенно нетерпеливо дернул неподдающийся рукав и тут же ударился рукой о деревянную переборку, до крови разбив себе костяшки пальцев.

Когда он приказал приспособить «Афродиту» для перевозки пассажиров, мастер, посмотрев чертежи, предложил ему выбор. Четыре каюты побольше или шесть кают меньшего размера, втиснутые в то же пространство.

Конечно же, Грей предпочел шесть. И не испытывал на этот счет никаких сомнений. Две дополнительные койки означали две дополнительные платы за проезд. Он и представить себе не мог, что однажды ему самому придется занять один из этих скворечников.

Шесть футов площади и без малого двести фунтов рассерженного мужского тела на узкой, словно скамья, койке и ревущий за бортом шторм вряд ли могут способствовать спокойному ночному сну. Грей с тоской вспомнил просторную и удобную капитанскую каюту — свое прежнее жилище на «Афродите». Но, как совершенно справедливо заметил его брат, Грей больше не был капитаном этого корабля.

Бросить его в корабельный карцер — это, кажется, пообещал Джосс? Грей возмущенно рванулся, но ремни, которые удерживали его в этой детского размера кроватке, не дали ему подняться. Сейчас это словосочетание — корабельный карцер — уже не звучало так угрожающе. Наверное, он бы смирился с железной решеткой, с трюмной водой и крысами, если бы при этом смог свободно вытянуть затекающие ноги. Черт побери, эта каюта так чертовски мала, что даже проклятые сапоги снять невозможно! Он раздраженно лягнул переборку, наверняка ободрав новенькое блестящее голенище сапога. Плевать, эти гессенские бутылки все равно ему не нравятся, кроме того, они ему жмут, хотя чертов сапожник обещал, что через пару часов сапоги растянутся и сядут точно по ноге. Какого дьявола он решил, что это хорошая идея — отправиться в это плавание настоящим денди, Грей уже и не помнил. На кого он пытался произвести впечатление? На Стабба?

Нет, не на Стабба.

Бел. Все это было сделано ради Бел.

Грей не забыл, как в прошлом году она смотрела на него с пирса, когда корабль отдавал швартовы. В ее огромных глазах стояли разочарование и скорбь, как на средневековых иконах. Неужели к тому времени она не поняла, что не стоит ожидать от него столь многого? Он никогда не сможет соответствовать идеалу своей младшей сестры. Более того, он не уверен, что вообще какой-либо мужчина сможет это сделать.

Но теперь Грей может показать ей, что он изменился. По крайней мере насколько это было в его силах. Он покончил с безрассудной, хотя и увлекательной жизнью капера и стал успешным торговцем, владельцем корабельного предприятия, у которого помимо «Афродиты» скоро будут готовы еще два корабля и к которому инвесторы выстраиваются в очередь. Теперь он может предложить ей дом в Лондоне, обеспеченную, беззаботную жизнь и почти все, что она пожелает.