Искушения Господа нашего Иисуса Христа

Условия, при которых добровольное смирение Христа становилось для Него подвигом искушения, создавались требованиями народной веры. Греховный человек может веровать только в торжествующую истину, счастливую добродетель, может признавать посланника Божия только в человеке, окруженном видимою славою. Еврейский же народ, к которому Иисус Христос прежде всего обратился с словом благовестия, преимущественно был неспособен к вере в уничиженного Мессию по своей привязанности к земному счастью, которого евреи ждали от религии, к своей богоизбранности, которую они разумели как исключительную и внешнюю, к внешней стороне религии, в которой они видели залог своего благосостояния, и, наконец, по своей национальной гордости, которая столько же обнимала религиозную обрядность, как и народную внешнюю славу. Ожидая в Мессии своего земного царя, который восстановил бы национальную славу еврейского народа, доставил бы ему возможное благосостояние и поставил бы его религиозную обрядность на высоту всемирного культа, евреи заранее предначертали себе, при помощи односторонней группировки ветхозаветных пророчеств, образ Его видимо славного явления, приурочив к пришествию Мессии множество внешних признаков. Смотря более на исполнение последних, чем на внутреннюю силу истины и невидимое величие добра, они не веровали в Иисуса, потому что Он пришел из Галилеи, из Назарета, потому что Он происходил от родителей, которых иудеи знали, как простых и даже бедных сограждан: разве, говорили они, из Галилеи, Христос приидет? Из Галилеи не приходит пророк (Иоан. VII, 41, 52); из Назарета может ли быть что доброе (Иоан. I, 46)? Мы знаем Его, откуда Он; Христос же, когда приидет, никто не будет знать, откуда Он (Иоан. VIΙ, 27; ср. Мф. XIII, 57; Mp. VI, 3; Иоан. VI, 42; также Лук. IV, 24; Иоан. IV, 44) и пр. Чтобы удостовериться, Мессия ли Иисус из Назарета, они все, начиная с жителей этого города и кончая Иерусалимом, требовали от Него знамений с неба (Mф. XII, 38; XVI, 1; Mp. VIII, 11; Лук. XI, 29; Иоан. IV, 48). Иисус Христос дивился такому неверию (Mp. VI, 6). Когда оно было связано с развращенностью сердца, оно доставляло Ему страдания: о, род неверный и развращенный! говорил Он: доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас (Mф. XVII, 17; Мр. IX, 19; Лук. IX, 41)? Когда оно проистекало из сердца ожесточенного, Он гневался и скорбел (Мр. III, 5). Требование знамений вызывало у него глубокий вздох (Мр. VIII, 12) и Он называл иудеев за это требование родом лукавым и прелюбодейным (Мф. XII, 39 и пар.) Особенно гордая дочь Сиона, Иерусалим, который столько же был любим Иисусом, как город святой (Мф. IV, 6 и др.), сколько сосредоточивал в себе национальные пороки иудейского народа, причинял Ему великие страдания своим неверием. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков, и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели (Лк. XIII, 34; Mф. XXIII, 37)! О, если бы, — говорил снова Христос, приближаясь, к Иерусалиму незадолго до смерти и заплакав о нем, — если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему (Лук. XIX, 41. 42)! А между тем Иерусалим, по–видимому, готов был веровать, но только под условием знамений и чудес!

58. Хотя все общественное служение Христа было для Него непрерывным подвигом борьбы с, искушениями, однако в некоторых событиях Его общественной жизни, с большею рельефностью, чем в других, обнаруживается искусительный характер Его служения. Отметим эти события.