Искушения наших дней. В защиту церковного единства

Ключевым моментом в истории русского самосознания считается эпоха Ивана Грозного. Об этом сказано в самом начале книги: «Русский народ в течение шести веков (с момента Крещения в X веке по XVI век) вдумчиво и сосредоточенно размышлял о месте Святой Руси в мироздании, пока, наконец, в царствование Ивана IV не утвердился в своем национально–религиозном мировоззрении». Эпохе Грозного посвящена самая обширная по объему глава, и в ней, пожалуй, в наибольшей степени отразилось намерение «совершенно по–новому объяснить и белые пятна", научить читателей отличать добро от зла, настоящую духовность от лукавой подделки».

В главе доказывается, что разговоры о «свирепости», «жестокости царя», ужасах опричнины — дань русофобской риторике, а такие факты, как заключение семи браков, убийство сына Ивана, убиение священномученика митрополита Филиппа и преподобно–мученика Кориилия, — все это «заурядные выдумки», мифы и легенды. На примере Ивана Грозного проходит обучение читателя отличать добро от зла: добро — это «мягкий и незлобивый, благочестивый» царь Иван Грозный, зло — это бояре, те «гниющие, бесполезные члены, которые царь, как хирург, отсекал от тела России» (С. 162), кто мешал ему «настроить русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения» (С. 163).

Немалые усилия приложены и к тому, чтобы научить читателя отличать «настоящую духовность от лукавой подделки». На этом поприще главной задачей было создать образ царя–праведника, «игумена всея Руси», творца стихир, жизнь которого проходила в постоянном общении со святыми, в подвижничестве, среди «братии», то есть опричников, в устроенном им в Александровской слободе «монастыре в миру».

Надо сказать, что книгу читают и взрослые, получившие образование в безбожную эпоху, и учащиеся православных учебных заведений, которым, по мысли устроителей этих школ, должно быть дано настоящее церковно–православное образование. Все, что сказано в книге, освящено еще и тем, что на обложке стоит имя глубоко уважаемого архипастыря Православной Церкви, ныне покойного, митрополита Санкт—Петербургского и Ладожского Иоанна. Естественно, что читатели воспринимают все, что в этой книге сказано, с полным доверием и почитают это за мнение общецерковное. Однако в книге в целом и в ключевой главе об Иване Грозном на самом деле сказано много спорного, что, впрочем, вполне естественно. Сам владыка не считал ни это, ни другие свои сочинения истиной в последней инстанции, рассматривал их как побуждение к размышлению, к диалогу и обсуждению тех или иных животрепещущих тем. Посему я позволю себе высказать ряд соображений не о концепции книги, но об объяснении одного «белого пятна» — эпохи Грозного.

Дело в том, что личность Грозного и многое события его царствования имели самое непосредственное отношение к Церкви, а потому существует не только широкий спектр мнений светских  историков по этим вопросам, но и вполне определенное отношение к ним Церкви. Приступая к чтению книги, где сказано, что русская история будет изложена именно с церковно–православной точки зрения, мы вправе ожидать, что автор обратится именно к церковным источникам. Таковыми могли бы стать: во–первых, службы святым, пострадавшим до смерти во времена Грозного или обличавшим его; во–вторых, их жития, написанные духовными людьми и одобренные Церковью; в-третьих, сочинения по истории Церкви, написанные православными авторами, например, выдающимся церковным историком митрополитом Макарием (Булгаковым) или М.В. Толстым.