Искушенные обманом

«Ты самый прекрасный цветок на земле, Герцогиня. Ты не только росла на жесткой мостовой, но и процветала. Продолжай расти. Я горжусь своей маленькой Герцогиней».

Люблю, 

Л.

Лука.

Мы можем не часто видеться, но моя дружба с ним останется навсегда.

Моя улыбка останавливается, когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть в зеркало. На мне нежно-розовая пачка с муслиновым лифом и тюлевая юбка. Она плотно облегает мою грудь и талию, но широкая внизу.

Мои волосы подняты наверх, а лицо покрыто блестками и слоями макияжа. У меня нет времени снимать его, потому что, если я не уйду прямо сейчас, один из продюсеров загонит меня в угол и заставит присутствовать на их показной вечеринке. Они будут шествовать со мной от одного из своих партнеров к другому, как будто я скот на продажу.

Я вынимаю шпильки и распускаю волосы, затем снимаю пуанты. Я морщусь от капель крови на большом пальце и массирую его. Не о чем беспокоиться.

Боль означает, что я сделала все, что могла.

Скользнув в свои удобные туфли, я надеваю длинное кашемировое пальто и обматываю шарфом шею и половину лица.

Убедившись, что за дверью никого нет, я прижимаю цветы Луки к груди, хватаю сумку и спешу на парковку.

Долгий вздох вырывается из моей груди, когда я еду по дороге с цветами на пассажирском сиденье в качестве моего одинокого спутника.

Жаль, что я не могу позвонить Луке и поговорить с ним прямо сейчас. Но тот факт, что он не пришел встретиться со мной за кулисами, означает, что он не высовывается.

С тех пор как мы познакомились в детстве, вся его жизнь была связана с тем, чтобы быть в тени действия и иметь дело с неправильной толпой.

Я не идиотка. Я знаю, что, как бы он ни заботился обо мне, Лука не зарабатывал свои деньги законным путем, но, как он говорит, чем меньше я знаю, тем лучше. Он не хочет подвергать меня опасности, и я тоже.

Так что мы как бы присматриваем друг за другом издалека.

Но я скучаю по нему.

Я хочу рассказать ему все о сегодняшнем шоу и о том, как боль в лодыжке держала меня на грани. Я хочу рассказать ему о крови, потому что он поймет, что значит испытывать боль.

Он единственный человек, которого я могу назвать и семьей, и другом. И прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я видела его в последний раз. Я надеялась, что сегодня он сделает исключение и выйдет из тени, но, видимо, это было не так. 

Меньше, чем через полчаса я подъезжаю к гаражу своего дома. Он расположен в тихом пригородном районе Нью-Йорка и имеет отличную охрану, что позволяет мне чувствовать себя в безопасности дома.

Моя лодыжка пульсирует, когда я выхожу из машины. Я прислоняюсь к двери, чтобы отдышаться, и судорога пытается вырваться наружу. Сделав несколько глубоких вдохов, я запираю замки, затем вспоминаю про свой букет. Может, я и не получу Луку во плоти, но я, по крайней мере, чувствую его присутствие через цветы.

Я уже почти достала их, когда гараж наполнился громким визгом шин. Я пригибаюсь и остаюсь на месте, когда снова раздается визг.

Обычно я не останавливаюсь из-за шума, но слышать тревожные звуки поздно ночью в таком многоквартирном доме, как мой, – редкость. На самом деле это должно быть почти невозможно.

Я смотрю на камеры, мигающие красным в каждом углу, и выдыхаю дрожащий вздох.

Я в безопасности.

Но по какой-то причине я не выхожу из своего укрытия рядом с машиной. Это кажется жизненно важным в данный момент, и если я встану, я чувствую, что произойдет что-то катастрофическое.

Боль в лодыжке пульсирует сильнее, как будто она чувствует мой стресс и участвует в нем.

Черный Мерседес резко останавливается прямо передо мной, его шины оставляют за собой злые черные следы.

Но никто не выходит.

Еще одна черная машина, на этот раз фургон, тормозит позади. Потом с ужасом смотрю, как опускается стекло и в сторону Мерседеса летят пули.

Я подпрыгиваю, закрывая уши обеими руками, чтобы не слышать. Медленно отступая назад, я обнаруживаю, что скорчилась между своей машиной и стеной. Слава Богу, я всегда оставляю место.

Выстрелы продолжаются и продолжаются, как крещендо мюзикла, все выше и выше, быстрее, сильнее и громче. На секунду мне кажется, что это никогда не кончится. Что это будет продолжаться целую вечность.

Но они прекращаются.

Мое сердце бьется в горле, чуть не выплескивая кишки на землю, когда я слышу какой-то шорох, а затем проклятия на иностранном языке.

Неужели я попала в ловушку кошмара?

Я впиваюсь ногтями в запястье и сжимаю его, пока боль не взрывается на коже. Нет, это не кошмар. Это реальность.

Теперь голоса звучат пронзительно, сердито и не сдерживаются. Наверное, мне не стоит смотреть, но как я смогу избежать этого ужасного эпизода «Черного Зеркала», если я не вижу, что происходит?

Убедившись, что мое тело все еще скрыто за машиной, я хватаюсь за капот и выглядываю из-за него. У Мерседеса, в который стреляли, несколько пулевых отверстий в лобовом стекле, но стекло не разбилось.