Искушенные обманом

– Эта киска моя. – Я поднимаю ее бедро и шлепаю по заднице, сильно, и она задыхается. – Эта задница тоже моя. Ты принадлежишь мне, и я буду трахать тебя до тех пор, пока это не станет единственным, о чем ты будешь думать и дышать. В следующий раз, когда ты даже подумаешь о том, чтобы позволить другому мужчине смотреть на тебя, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к тебе, ты вспомнишь этот момент, когда каждый дюйм тебя принадлежал мне.

Я выхожу из нее и размазываю ее собственные соки по ее задней дырочке.

Глаза Лии расширяются, когда я толкаю головку своего члена внутрь.

– Я сказал, каждый гребаный дюйм тебя, жена.

– Адриан…

– Что? – рычу я.

– Ты злишься.

– Кто меня разозлил? Кто заставил меня сойти с ума?

– Но ты сделаешь мне больно.

– Разве ты не любишь, когда я делаю тебе больно? Или я делаю это недостаточно усердно?

Она отчаянно мотает головой.

– Скажи, чтобы я трахнул тебя в задницу, Лия. Скажи мне, чтобы я овладел каждым твоим дюймом. Владей мной...

– Трахни меня. Овладей мной… – Всхлипывает она.

Это все, что мне нужно.

Лия делает глубокий вдох, все больше ее возбуждения стекает по ее влагалищу и на мой член, когда я толкаюсь дальше внутрь. Ее голова откидывается назад, и я стону от того, насколько она напряжена. Несмотря на то, что я уже трогал ее здесь раньше, я никогда не брал ее, потому что хотел оставить ее, пока она не придет ко мне, пока она не захочет меня достаточно, чтобы начать секс.

Но к черту все это.

К черту мои дурацкие представления о ней.

Она пошла вперед и погубила нас, так что я погублю ее в ответ.

Я толкаюсь до упора, заставляя ее глаза закрыться, а пульс учащаться.

– Посмотри на меня.

Она медленно открывает веки, глядя на меня сквозь полуприкрытые веки.

– Видишь это? – Я вонзаюсь в ее задницу, когда загоняю три грубых пальца в ее влагалище.

Она медленно кивает, ее лицо раскраснелось от удовольствия и боли.

– Твое тело приветствовало его так же, как и меня? Ты впустила его вялый член в свою задницу?

Лия качает головой.

– Хм. Значит, это была всего лишь киска? Моя гребаная киска?

Я вхожу в нее сильнее, мой пах шлепает по ее ягодицам, а мои пальцы проникают в ее киску с новой энергией, которая заставляет ее задыхаться.

– Тебе понравилось? Ты сжималась вокруг него так же, как сжимаешься вокруг меня?

– Не-е-ет! – кричит она, когда оргазм пронзает ее, и все ее тело поднимается с кровати. Я врываюсь в нее еще немного, а затем вырываюсь и кончаю ей на лицо, моя сперма стекает по ее приоткрытым губам и подбородку.

Это первый раз, когда я сделал это, но это казалось подходящим, так как она, вероятно, позволила ему кончать внутри себя.

Я настолько параноик, что, если бы Джереми не был похож на мою юную версию, я бы сделал тест ДНК.

Мой зверь берет полный контроль, и я чувствую, что боль и гнев взорвут меня изнутри.

– Пойми это, Лия. Может, я и не причиню тебе вреда, может, и не убью тебя, черт возьми, даже если ты этого заслуживаешь, но я найду этого ублюдка, и когда я это сделаю, я трахну тебя у него на глазах, прежде чем перережу ему гребаное горло. А потом я снова трахну тебя в луже его крови. – Я отпускаю ее шею, и она делает глубокий вдох, слезы катятся по ее щекам. – Защищай его, пока можешь.

Глава 36

Лия

Кажется, я схожу с ума.

Поначалу я списывала это на то, что мои кошмары взяли надо мной верх. Мне снились воспоминания о маме и папе на Сицилии, и большинство из них были о том, как они оказались запертыми в коробке без выхода.

Но потом мне стали сниться эти кошмары, пока я бодрствовала. Мой разум сломил мой дух, мою душу и мое гребаное сердце.

Я поняла, что что-то определенно не так, когда Джереми испугался меня. Он назвал меня призраком и сказал, что ненавидит Маму-призрака.

Теперь у Адриана есть няня, работающая полный рабочий день, и он отдаляет Джереми от меня, как всегда, намеревался. Он забирает моего ангела.

С той ночи, когда я разрушила все, что между нами было, Адриан ненавидит меня. Он не говорит этого на словах, но он доказывает это на деле более чем достаточно. Он ненавистно трахает меня каждую ночь, то в киску, то в задницу, а иногда он берет меня в душ, чтобы сделать это снова. Я ненавижу то, как мне это нравится, как меня покалывает от предвкушения его грубого обращения и непримиримого владения. В каком-то смысле это единственное время, когда я вынуждена быть живой, чтобы вырваться из своих дневных кошмаров и демонов, скрывающихся в моей голове.

Но всякий раз, когда он не прикасается ко мне, порочный круг возобновляется. Меня терзают воспоминания о человеке, которого я убила, о жизни, которую я закончила, о невинности, которую я заколола.

Я переоценила свой разум и поверила, что выживу, убив кого-нибудь. Но нет. С того самого дня я катилась под гору, не имея возможности остановить скольжение.

Я всегда считала себя выше образа жизни Адриана, но я такая же убийца, как и он сейчас. Мысль о том, что я стану такой же бездушной, вызывает у меня слезы.