Искусная ложь

Я не прихожу в Убежище утром в восемь. Нет, я приезжаю в семь тридцать после дерьмового ночного сна. Я с легкостью прохожу по темному переулку и даже предсказываю точный момент, когда загораются огни. Это вызывает у меня улыбку, и как только я выхожу в пышный двор, я вспоминаю, почему мне здесь нравится. Я замечаю, как миссис Поттс поливает красочные клумбы вокруг фонтана.

«У вас рабочее время с девяти до пяти», - говорит она, ставя лейку и стряхивая руки с фартука.

- У мистера Ханта в девять часов встреча в «Кристис». Мне нужно передать ему папку с испанским гобеленом, прежде чем он уедет .

- А сам он этого не сделает?

Я просто пожимаю плечами, мне нечего больше сказать или сделать.

Миссис Поттс вздыхает. «Прошу прощения, дорогая. Этот человек представляет опасность ».

'Это нормально. Я все равно не могла заснуть ».

Она поднимает любопытные серые брови, напоминая мне, что миссис Поттс знает, что у меня было свидание вчера вечером. 'О, я вижу.' Легкий румянец ползет по ее щекам .

'О нет.' Я смеюсь, быстро поправляя ее. «Я была дома в девять тридцать, закутанный в постели».

Ее румянец отступает, сменившись любопытством. Боже, что бы она сказала, если бы узнала, что случилось прошлой ночью? Если подумать, что бы она сказала, если бы узнала, что моим спутником был Брент Уилсон? Я решил, что лучше не рассказывать. Кроме того, это сделано. Больше никаких свиданий.

«Я буду в библиотеке».

«Все в порядке, дорогая. Угощайтесь чаем на кухне ». Я поднимаю свою пустую чашку из Starbucks, показывая, что мне не нужен чай, и она улыбается. «Мне нужно поднять Дональда ». Миссис Поттс пересекает двор, и я направляюсь в Большой зал, пробираясь сквозь груды антиквариата, мое внимание сосредоточено на том, чтобы добраться до библиотеки. Я почти добираюсь до другой стороны гигантской комнаты, чувствуя, как мои глаза тянутся вверх к стеклянной коробке, которая парит над пространством, но я демонстративно сопротивляюсь тому, чтобы смотреть вверх, зная, что это снова только отвлечет меня.

Я почти у двери.

Не далеко идти.

Я поднимаю руку, вооружившись картой, готов провести момент.

Я делаю это .

Мои глаза непроизвольно поднимаются, я вижу знакомую тень за стеклом.

Черт!

Моя походка замедляется, мои губы приоткрываются. Силуэт высокого телосложения идеален. Я могу разглядеть каждый край тела, говоря, что оно голое. Никакой одежды, только резкие, четкие, четкие очертания.

В конце концов мои шаги останавливаются, шея вытянута вверх, и я впадаю в транс. Даже самодовольство, которым он будет щеголять, не избавит от желания пялиться.

Потом что-то происходит, и это выводит меня из равновесия. Буквально. Мои ноги качаются, когда его рука касается стекла, и он движется вперед, выходя из тени. Мое сердце начинает бешено колотиться, когда я смотрю на него, стоящего в боксерах, его лицо не украшают очки. Он выглядит сонным. Как будто он только что проснулся.

«Доброе утро», - говорит он.

Моя голова наклоняется, брови нахмурены, и он немного улыбается моему удивлению, прежде чем оглянуться через плечо и снова уйти в тень.

Мои глаза падают. Утро? Он был милым? «Он чертова загадка», - говорю я себе, спеша к двери и проводя карту через считыватель. Маршируя по коридору к библиотеке, я пытаюсь вырвать мысленный образ его практически голого из головы. «Утро?» - бормочу я, хмурясь. «Утро…» Что-то запутывается у меня между ног, и я бросаю чашку с кофе в воздух, чтобы что-нибудь схватить и спастись. «Дерьмо», - кричу я, хватаясь за стену и сбивая картину Рене Магритта, разбрызгивая кофе по стене. Я задыхаюсь от ужаса, быстро поправляю его и выхватываю из сумки салфетку, чтобы вытереть кофе. Иисус Христос.

Мои глаза поднимаются к ногам, когда слышны звуки хныканья, и я обнаруживаю, что большой клубок меха съеживается. «О боже, Уинстон». Я падаю на пол. «Мне очень жаль, мальчик». Он скулит и скулит, пятясь от меня. «Давай», - шепчу я, снова пытаясь заслужить его доверие. Я нравлюсь ему. Так сказала миссис Поттс, и недели, когда я его гладила, только сблизили нас. О Боже, не ненавидь меня.