Искусница

— Ишь ты, упорная… — Он зевнул, и Деянира испугалась: уж не началась ли у него агония? Когда-то она читала про предсмертную зевоту в очень убедительной газетной статье.

— Эй, не помирай… — Она встряхнула его. — Что ты с ним сделал?

— Понятия не имею, красавица… — честно признался Авденаго и скривился от боли. Положительно, эта девица его доконает.

Глава девятая

Низкое небо не висело, а как будто летело над землей. Дождь то начинался, то вдруг иссякал, но воздух был холодный и влажный; дыхание непогоды проникало под одежду, волосы не высыхали, в легких, казалось, булькала вода.

Евтихий сел, потер виски. Голова у него раскалывалась, его сотрясал озноб, и неприятная слабость охватила тело. Перед глазами плавала серая пелена.

«Жизнь начинается с того, что ты открываешь глаза и видишь мир вокруг себя, — сказал себе Евтихий. — Тот мир, в который выбросили тебя из материнской утробы, мало интересуясь твоими собственными желаниями… И пошло-поехало. Хоть бы раз спросили, хочу ли я этого».

Он заставил себя всмотреться в дождливую муть. Это не была Серая Граница, как он поначалу опасался. У этого мира имелись дороги, лесные заросли, впереди, у поворота, — полянка, похожая на неопрятную плешь, и там дымящий костер.

На границе никто не живет. А здесь явно обитали какие-то люди. И теперь Евтихий — один из них.

Он не спешил подниматься и куда-то идти. Времени у него навалом. Можно, например, подождать, пока пройдет головокружение…

— Эй, ты!

Евтихий поднял голову. Делать этого не стоило. По крайней мере, не так резко.

Перед ним плыла, растворенная дождем, широкая физиономия с огромным сизым носом и вывороченными губами. Нос подергивался, как хоботок, заплывшие глазки глядели зло.

— Эй, ты!.. Ты чей? — повторил грубый голос.

— Меня тошнит, — сказал Евтихий.

Его пнули ногой в поясницу, и Евтихий полетел лицом в грязь.

— Давай, приходи в себя, — прогремел голос с высоты. — Здесь некогда сидеть и мокнуть. Что значит — тебя тошнит? Ты что, не знаешь, что надо делать, если тошнит? Избавься от этого.

Евтихий лежал неподвижно и пытался сообразить: все равно ему или нет. Стоит пытаться встать на ноги, дать отпор, вообще как-то проявить себя — или можно и дальше лежать лицом в луже и просто ждать, пока назойливый тип уберется?

Второй удар сапогом, на сей раз в бок, очевидно, был призван ускорить мыслительные процессы.

— Вставай, — сказал голос примирительно. — Ты простудишься, а мне нужны здоровые солдаты. Ты давно здесь?

— Нет, — пробурчал Евтихий.

Он поднялся. Грязная вода текла по его лицу и одежде. Носатый ухмыльнулся.

— Скоро тебя прополощет, будешь чистенький. Чего здесь в избытке, так это воды. Оно и к лучшему, еще никто не умер от жажды. А вот двое парней у меня заживо сгнило, представляешь?

— Да, — сказал Евтихий.

— Смотри-ка, разговаривает! — обрадовался носатый. — Меня зовут Мар-и-виль. Моревиль, как здесь произносят. Усвоил?

— Для чего? — спросил Евтихий тихо.

— Для того, что я теперь твое начальство, — хохотнул Моревиль. — Я тебя нашел, ты мой солдат. Возражения?

— Какие могут быть возражения, когда ты пинаешься сапогами, — сказал Евтихий.

— Это ты прав, — согласился Моревиль. — У меня еще кулаки есть, вот такая здоровенная алебарда, я ее возле куста оставил, и нож на боку. Нож могу показать прямо сейчас.

— Верю, — отмахнулся Евтихий.

Моревиль уселся рядом с ним на корточки, покачал здоровенным задом.

— Что, голова болит? — осведомился он. — Здесь у всех болит поначалу. Тебя кто сюда отправил?

— Авденаго.

— Звучит по-троллиному.

— Так и есть. Авденаго — тролль.

Моревиль прищурился, разглядывая профиль Евтихия.

— А ты, вроде как, нет… У вас там, наверху, опять война?

— Наверху? — не понял Евтихий.

— А откуда ты, не сверху?

— А где я теперь — внизу? — вопросом на вопрос ответил Евтихий.

— Ладно, — Моревиль махнул рукой. — Ты мне нужен, солдат, поэтому я сперва с тобой немного поговорю. Чтобы ты понимал, где ты находишься и что с тобой теперь будет.

— Ясно, — сказал Евтихий. — У тебя хлеба не найдется?

— Есть яблоко, только наполовину гнилое.

— Давай гнилое.

Моревиль сунул руку за пазуху и вытащил оттуда очень маленькое и невероятно мятое яблочко. Евтихий схватил его, сунул в рот и принялся жевать. Моревиль смотрел на него с усмешкой.

— Здесь все поначалу голодные… Ты слышал о Кохаги?

Евтихий пожал плечами. Этот жест можно было истолковать как угодно, но Моревиль не стал тратить время на толкование. Он просто продолжил:

— Кохаги был скороходом. Он умел проходить большие расстояния за очень короткий срок. Понимаешь, что это значит?

— Не совсем.

— Это значит, что он проделывал новые ходы. Ты видел червяка в яблоке, которое съел?

— Нет, — сказал Евтихий, — я его съел.