Искусственная ночь (ЛП)

Она не ответила.

«Кэти? — я взглянула на свечу. При той скорости, с которой она уменьшается, у меня оставалось часов шесть, а может, и меньше. Не успею. — Кэти, я вернусь.»

Ответа по-прежнему не было, и в конце концов я встала и пошла прочь. Больше ничего не могу сделать.

Удача покинула меня. Мне не следовало удивляться, когда грубые руки схватили меня сзади, пока я выходила из конюшни, и потащили в тень. Я сопротивлялась, пытаясь вырваться, и была вознаграждена резким ударом по голове.

«Тише, шавка, — прошипел чей-то голос. — Мы отведем тебя к нему.»

Моя свеча горела ярко-красным пламенем, предупреждая меня, но было слишком поздно; меня поймали. Они протащили меня через деревню, туман отступал перед нами, и мы оказались на широкой поляне, заполненной всадниками и уродливыми детьми. Дети смеялись и кричали, танцуя вокруг огромного костра, который окрашивал небо в малиновые и золотые тона. Мы продолжали идти, не обращая внимания на крики и смех, пока не вышли на открытое пространство перед камином. Затем всадники, державшие меня за плечи, отпустили меня и растворились в толпе. Я споткнулась и посмотрела вверх, уже зная, что там, уже боясь увидеть это.

Слепой Михаил сидел на троне из слоновой кости, и на его незрячем лице было написано веселье, когда он повернулся ко мне.

«Итак, — сказал он. — Ты вернулась.»

«Ты сжульничал, — огрызнулась я. Интересно, когда-нибудь я научусь держать язык за зубами. — Ты сказал, что я могу освободить детей Митча и Стейси. Ты не сказал мне, что у тебя есть Карен.»

Он откинулся назад: «Ты тоже. Ты забрала детей, которых я не соглашался отдавать.»

«Я никогда не говорила, что не буду.»

«Я никогда не говорил, что расскажу тебе, какие дети у меня есть, или что не заберу тех, о которых мы не договаривались. Дети, которых ты честно выиграла, твои, а остальные мои, если я захочу, — он улыбнулся. Меня передернуло. В этой улыбке было что-то такое, чему я никогда не хотела знать названия. — Конечно, мы всегда можем заключить еще одну сделку. Мне понравилась наша последняя.»

«Чего ты хочешь? — спросила я. — Ты не можешь держать меня здесь. У меня есть благословение Луидэд.»

«О, я понимаю. Мои подданные проявили излишний энтузиазм, когда привели тебя ко мне. Прошу прощения, — я почему-то сомневалась, что кто-то будет наказан за свой энтузиазм. — Пока ты держишь свечу моей сестры, ты можешь уйти в любое время. Но.»

«Но?» — повторила я. Тут был подвох. Подвох был однозначно.

«Ты уйдешь без этого, — он вытащил из жилета знакомый хрустальный шар и поднял его, чтобы показать мне бьющуюся бабочку, пойманную в ловушку. — Разве она не прелесть? Она прошла мимо меня в ночи, и я забрал ее. Интересно, как долго она протянет?»

Карен. О, корни и ветви, Карен.

«Отпусти ее!»

«Остаться со мной.»

Я застыла, глядя на него: «Что?»

Он снова улыбнулся: «Поставь свечу. Остаться со мной. У тебя нет времени спасти ее и сбежать, но если ты останешься по своей воле, я отпущу ее.»

«Почему?»

«Потому, что однажды ты обманула меня; это произвело на меня впечатление, но я не оставлю тебя в покое, чтобы ты сделала это снова. Потому что твое существование оскорбляет меня, дочь Амандины, — он развернул сферу, заставив бабочку взмахнуть крыльями в отчаянной попытке удержаться на ногах. — Ты останешься. Она уходит.»

«А Кэти?»

«Ты не имеешь на нее никаких прав, — он покачал головой. — Пожертвуй собой, чтобы спасти одного или потеряй обоих. Выбор за тобой, дочь Амандины. У тебя осталось не так много времени.»

Я посмотрела на свечу. Он был прав: время ускользало, и я не была уверена, что справлюсь одна, не говоря уже о детях. Черт подери!. Прости меня, Луидэд, но ты была права. Я действительно сбежала, чтобы умереть.

«Понятно,» — сказала я, поднимая глаза.

Слепой Майкл улыбнулся: «Сделка состоится?»

Вздрогнула, еще раз взглянув на свечу. Она не будет гореть вечно; если я буду тянуть слишком долго, я окажусь в ловушке, и Карен окажется в ловушке вместе со мной. Если я соглашусь на его сделку, по крайней мере один из нас уйдет.

Я не хотела никого подводить, не хотела оставлять Кэти одну. По крайней мере, она забудет, что была кем-то кроме лошади в конюшне сумасшедшего, а Квентин молод — он переживет, что бы ни произошло. Любить смертного глупость. Ты каждый раз обжигаешься. Он просто должен усвоить этот урок немного раньше, чем я.

Знаю, что оправдываю то, что собираюсь сделать. Это не забота. Другого выхода нет.

«Если я останусь, — медленно проговорила я, — ты отпустишь Карен. Никаких фокусов, верно?»

«Конечно, — обиделся он. — Мое слово — мой залог. Разве я не рожден от Фейри?»

Это был аргумент. Он родился в Волшебной стране, такой древней, что только Изначальные помнили ее. Наше слово всегда было нашей связью, а его кровь была старше моей. Его слово будет более обязательным.

«Обещай мне,» — сказала я.

«Если я пообещаю, ты останешься. Ты присоединишься к моей охоте и будешь принадлежать мне вечно.»