Искусственная ночь

«Как долго?» — закричала я. Он перестал вырываться, глаза закрылись, и я подняла глаза, чтобы увидеть, как Всадники смотрят на меня в едином ужасе. Они, наконец, поверили, что я это сделаю. Что убью их господина. …

И не смогла. Что бы я ни сделала, это не причинит ему вреда. Он должен страдать вечно. Я вздрогнула и опустила голову, пытаясь успокоиться настолько, чтобы перерезать ему горло.

Потом рука Акации легла мне на плечо, и рядом со мной в пыль упал нож.

«Убей его или отпусти, дочь Амандины, но не пытай его, — сказала она. — Сделай свой выбор. У тебя мало времени.»

Я подняла голову: «Акация…»

Она посмотрела на меня сверху вниз, короткие завитки волос обрамляли ее лицо. Очевидно я отвлекла Слепого Майкла, и это, должно быть, разорвало его хватку, позволив ей вырваться. «Нет. Ты слишком часто позволяешь другим решать за тебя. Убей его или оставь в живых, но сделай это сейчас. Больше никаких игр.»

«Не знаю, что делать. "

«Ты всегда знаешь. Просто не слушаешь себя,» — она покачала головой, повернулась и пошла прочь. Всадники расступились, пропуская ее, все еще молча, все еще смотря на меня.

Выбор. О, кровь Оберона, выбор.

Зажав свечу в зубах, я прижала нож к горлу Слепого Майкла. Пламя лизнуло мою щеку, наполняя воздух горячим запахом горелой крови, когда я протянула руку и взял нож Акации. Я чуть не выронила его, когда металл ударил меня по руке. Железо — он был сделан из железа. Неужели я действительно думала, что смогу убить одного из Перворожденных одним серебром? Это просто не вариант. Не реально.

Мой отец был человеком; я могу выдержать прикосновение железа, хотя и с трудом. Я заставила свою руку сомкнуться вокруг рукояти, глядя на Слепого Майкла сквозь тонкую дымку крови, затуманившую мои глаза. Я искала в себе ненависть, но не смогла найти. Нашла жалость и гнев, но не ненависть. Он сошел с ума. Он причинял людям боль, потому что не знал ничего лучшего; он давно не знал ничего лучшего. Освобождает ли это его от ответственности, за то что он сделал? Нет. Правильно ли я поступлю, если буду пытать его?

Нет. Не правильно.

«Извини, — сказала я. — Не могу простить тебя.»

Подняла руку, соединив два ножа вместе, и вонзила их ему в горло.

Железо рассекает плоть фейри, словно это сухие листья и воздух. Вот для чего существует железо: оно убивает нас. Серебро может сделать это так же хорошо, если его использовать правильно. У Акации был железный нож, у Дэйра — серебряный, и я держала их вместе, нанося удары.

Он закричал, когда лезвия пронзили его кожу; это был высокий, детский крик, последний вздох того, кто думал, что он непобедим. Мое зрение на мгновение распалось, разделившись между сотней пар глаз, прежде чем я почувствовала, как они тоже сжимают грудь и закрывают глаза. В тот момент я была Слепым Майклом; я была сломлена; истекала кровью; умирала.

А потом не осталось ничего, кроме крови. Пошлина была уплачена — я просто не знала, кто их заплатил и было ли это сделано вовремя. Он или я? Извечный вопрос. Я рухнула на труп Слепого Майкла, закрыв глаза. На самом деле это не имело значения; он был мертв, я победила, и могу больше не бороться.

Дети больше не будут страдать из-за него. В конце концов я доказала, что являюсь истинной дочерью рода Оберона, как бы я ни пыталась это отрицать; я была героем и умирала, как герой, и это было правильно, потому что так должно было быть. Я сделала долгий, медленный вдох, расслабляясь, кровь стекала по моим щекам, словно тяжелые алые слезы.

С меня хватит.

Темнота была почти вежливой, когда пришла за мной, окутывая мой угасающий разум. У меня было время подумать, смогут ли ночные призраки найти меня в землях Слепого Майкла; там была только темнота и сладкий вкус крови.

С меня хватит.

Глава 31

МЕНЯ РАЗБУДИЛ ВКУС КРОВИ. Я открыла глаза и перевернулась на другой бок, сплевывая на землю. Это не помогло. Воздух вокруг меня был светлым — слишком светлым — со странной, ровной яркостью. Это было немного неприятно. Я села и огляделась, вытирая рот тыльной стороной руки.

Я лежала на ложе из мха на опушке леса Акаций, укрытая деревьями. Ветви надо мной распускали новые бледно-зеленые листья, дрожащие от ветра. Они росли. Все росло. Небо между ветвями было темным, но три бледные Луны сияли в темноте, окруженные россыпью звезд. Странный Новый Свет был лунным. Я знала, что звезды не образуют созвездий, но видеть их было приятно; они были знаком того, что долгая ночь в этой стране меняется, если не подходит к концу.

Кусты за моей спиной зашуршали, я обернулась и увидела Акацию. Ветви гнулись от нее, когда она шла, избегая подола ее серого шелкового платья, а ее коротко остриженные волосы были скручены в гнездо из крошечных узлов, которые перестраивались на моих глазах. На ней не было плаща. Я уставилась на нее, открыв рот, когда поняла, что она скрывала. Никогда не видела ее без плаща; она меняла платья, но покрытие всегда оставалось неизменным. Наконец то стало понятно почему.