Искусственная ночь

«И, может быть, он возьмет одного из нас, когда он заберет тебя».

«Всадник….»

«…. охота…»

«… туда где ждет тьма…»

«Он отвезет нас домой. — это последнее было от Роана, который сунул большой палец в рот, когда он закончил говорить. Его клыки аккуратно прилегли вокруг него, едва коснувшись кожи, хотя кровь с того места, где он укусил свою губу, было трудно увидеть».

«Как давно вы здесь находитесь? — спросила я, прижимая плечи к стене. Однажды я уже отвлеклась кажущейся невинностью, и я не собиралась рисковать снова так делать. В этом месте, невинность может убивать».

Мне ответили со всех сторон, слишком быстро чтобы понять кто это был: «Долго».

«Долгое время».

«Много новых детей.»

«Когда-то я был новичком.»

«Когда-то мы все были новенькими».

Пикси обняла себя, сказав: «Иногда Он приходит и выбирает одного из нас, даже когда нет новеньких. Он уводит нас, чтобы присоединиться к Нему, и мы больше не возвращаемся сюда».

«Где здесь?» Дети любят разговаривать даже если это дети-монстры. Если бы я могла заставить их говорить, они могли бы рассказать мне кое-что, что мне нужно было знать.

«Домой», — сказал голос из-за толпы. Пикси нахмурилась через плечо, прежде чем снова взглянуть на меня, сузив глаза.

«Детский зал, — сказала она. — здесь мы ждем. Ты тоже будешь ждать, если ты Всадник.»

«А если нет?» — во мне росла уверенность, что ответ мне не понравится.

«Если ты не на коне, то под ним, — сказал Кентавр, слегка улыбаясь. — Ты не вернешься сюда, если будешь наездником. Ты пойдешь в конюшню и будешь там ждать.»

Это не звучало многообещающе.

" Что… — тяжелый скрежет заполнил воздух, когда пламя моей свечи стало ярко-белым, загораясь с другой стороны. Дети, смеясь, отступили на шаг назад. — Какого черта?»

«Теперь поймешь, — сказала Пикси сквозь смех.»

И все изменилось. Стены детского зала опустились, превратив разрушенный бальный зал в поляну, окруженную искривленными, почти грозными деревьями. Всадники притаились в тени ветвей. Пламя свечи резко сократилось до крошечной синей искры, и дети так же резко набросились на меня, щипая и толкая, окружив меня со всех сторон. Они тянули меня назад, когда я пыталась убежать, издеваясь над моей бедой.

Вдалеке раздался глубокий голос, заглушающий голоса детей: «Пришлите ко мне незваную гостью. Хочу посмотреть на нее.»

Все еще смеясь, дети толкнули меня вперед, и я увидела Слепого Майкла.

Он был высокий-нет, он был больше, чем высокий; он заслонял небо. Его руки были стволами деревьев, а ноги-корнями земли, и стоя перед ним, я была меньше, чем пустота. Я была пылью и сухими листьями, летящими по небу, и моя единственная надежда была, на то что он раскроет эти руки и позволит мне прятаться под ними, пока мир не закончится. Его улыбка была улыбкой доброжелательного Бога, доброго и милосердного, готового простить все мои грехи. Только его глаза нарушали иллюзию покоя: они были молочно-белыми, как лед или мрамор, и казались почти такими же холодными. Я на мгновение оглянулась назад, почти вспоминая, кто я и почему я пришла сюда; в этот момент я знала, что искала.

И затем волшебство захлопнулось надо мной в волне славы, и он был всем моим миром. Дети разошлись с дороги, когда я шагнула вперед, позволяя мне пройти. Я больше не была их мучителем — я принадлежала нашему общему Богу, и я была его и только его. Я едва дышала, когда осознала величие своей преданности. Я буду жить для Него. Я бы умерла за него. Я бы убивала во имя Его славы…

Внезапный порыв ветра взметнул мои волосы, взревел, когда свеча снова стала белой. Воздух резко наполнился резким, пепельным запахом горящих волос. Я выдернула свечу из волос, готовая отбросить ее в сторону — она мне больше не нужна, я была дома — тогда тонкая струя воска вырвалась на свободу и забрызгала мне на губу, наполняя мой рот вкусом крови.

В воске не было много крови, но этого оказалось достаточно, чтобы позволить мне сломать волшебство иллюзии, которую он набросил на меня. Слепой Майкл не был богом; он был просто человеком, сидящим на троне, вырезанным из старого дерева и украшенный пожелтевшими костями. Он не может затмить небо, сколько бы не пытался. Дуб и ясень, что я собиралась сделать?

Вздохнув, чуть не задохнулась от запаха жженных волос, и сказала: «Нет.»

У меня раскалывалась голова, но сейчас не было времени с этим разбираться. Мигрень у меня может случиться и попозже, когда в безопасности упаду в обморок: «Я не принадлежу тебе. Ты не можешь меня забрать».

«Не так ли?» — прорычал он, и его чары снова подчиняли меня. На мгновение Его голос был прекрасен как горы. Момент прошел, и чары прошли мимо него; сложно поймать кого-то, кто убежал от вас однажды, даже если он это сделал случайно. Спасибо Оберону. — Я старше, чем ты можешь мечтать, дитя. Мне все можно».

«Вообще-то, я в этом сомневаюсь, — сказала я. Когда больше некуда бежать, прибегайте к дерзости. — Мне снится довольно старый сон».