Искусственная Вселенная

Пульсация циклотрона стала затихать и, наконец, прекратилась совсем. Грант повернулся, чтобы помочь профессору подняться со стула. На этом придётся прервать эксперименты — до тех пор, пока не будет изготовлена новая трубка. Грант резко остановился, чувствуя, как по спине у него бегут мурашки. Учёный так и не материализовался!

С бешено колотящимся сердцем Грант, застыв в одной позе, простоял около минуты, выжидая и надеясь. Но то пустое место, где должны были находиться табурет, мишень и профессор, по-прежнему оставалось пустым. Он подошёл к невидимому шару и ощупал его. Он пытался осознать тот факт, что профессор находится в пределах досягаемости его рук, хотя и не мог видеть ни единого атома его тела.

Что же произошло? Грант попытался осмыслить всё это странное развитие событий. Последние показания мощности циклотрона составили около пятнадцати миллионов электрон-вольт. Неужели этот чудовищно мощный выброс энергии каким-то образом уничтожил мишень? Но тогда почему оболочка не исчезла, как это было в предыдущие разы, когда поляризованный луч больше не попадал на сенсибилизированный селен?

До этого момента Грант старался не паниковать. Он не мог до конца поверить в то, что только что произошла ужасная катастрофа. Он каждую секунду ожидал, что стазис-барьер исчезнет, как и положено, и профессор Аркрайт выберется наружу.

Но теперь в его голову пришла мысль, что сфера не собирается растворяться. Произошло нечто непостижимое и непредсказуемое, когда через установку прошла чрезвычайно мощная энергия. В результате стазис-барьер окончательно затвердел! А внутри оказался живой человек, отрезанный от обычной Вселенной, как будто погребённый в глубоком космосе!

Грант сжал в кулак дрожащую руку и резко постучал костяшками пальцев по невидимой оболочке.

— Аркрайт! — задыхаясь, позвал он профессора. — Аркрайт, с вами всё в порядке? Ради бога, ответьте мне!

Он поднял над головой два кулака и принялся бешено колотить по алмазно-твёрдой оболочке, крича изо всех сил. Когда на его руках появились синяки, он принялся пинать шар ботинками, пока кожа на них не лопнула. Не было никаких намёков на то, что заточённый в сфере учёный что-то слышит или может услышать.

Обессиленный, с помутившимся рассудком, Грант спустя некоторое время опустился на пол рядом с шаром. Он горько проклинал себя вслух. Почему он был настолько глуп, что позволил профессору осуществить его безумный план? И всё это время он знал, что циклотрон остро нуждается в капитальном ремонте и ему нельзя доверить стабильное обеспечение надёжного заряда!

Но все эти самообвинения были быстро вытеснены внезапной мыслью о том, что всё это означает. Профессор Аркрайт оказался заключён в непроницаемую оболочку без пищи и воды, и воздуха ему хватило бы на то, чтобы питать лёгкие в течение часа или около того. По истечении этого короткого время он должен был умереть! Стазис-оболочка стала бы его могилой! О более совершенной гробнице нельзя было и помыслить — ни света, ни тепла, ни звука, абсолютно непроницаемая!

Его гробница!

— Нет! Нет! — закричал Грант, вскакивая на ноги так резко, словно его вздёрнули вверх на верёвке. — Я должен вытащить его! Я должен!

В слепой ярости он атаковал шар всем, что попадалось ему под руку. Он бил по нему стульями, треногами, тяжёлыми щипцами. Когда он снова в изнеможении опустился на пол рядом с невидимой сферой, то обратил внимание на то, что стрелки часов неумолимо движутся. Прошёл уже почти час с тех пор, как учёный оказался заперт внутри сферы.

Грант закрыл глаза руками и попытался изгнать из головы образ Аркрайта, хватающего ртом воздух и умирающего внутри этого проклятого шара, в нескольких дюймах от своего ассистента. Но он знал, что этот образ был не полным. Ведь если психическое состояние Гранта было столь ужасным, то какие же душевные муки должен был испытывать профессор? Не могло быть ничего ужаснее, чем оказаться похороненным заживо, и именно такая участь была уготована Аркрайту.

— Я сейчас сойду с ума! — простонал Грант, держась за голову и раскачиваясь всем телом.

Потом резко вскинул голову.

— Я, должно быть, уже сошёл с ума! — сказал он себе почти спокойно. — Кажется, я слышу голос — голос Аркрайта!

Он замолчал и прислушался. Это сбивало с толку и казалось невероятным, но голос, казалось, что-то пытался сообщить ему. Ни словами, ни образами, ни каким-либо другим обычным способом. Казалось, это был мысленный голос… телепатия!

Грант почти перестал дышать.

Прежде чем поверить в то, что мысль может проникнуть сквозь барьер, Грант вспомнил, как Аркрайт высказал предположение, что мысль способна проникать через стазис-оболочку. Грант предельно сосредоточился, стараясь уловить сообщение. Оно не было произнесено вслух, но разум Гранта бессознательно облёк мысль в слова.