Искусственный интеллект – надежды и опасения

Если эти признаки (и еще сотни других) не характеризуют трансгуманизм, то какие тогда нужны? Если мы считаем, что судить о трансгуманизме должны не представители палеокультур, но мы сами, то как вообще возможно говорить о каких-то трансгуманах? Мы, «нынешние люди», всегда можем оценить новый технологический этап и не удивляемся, когда слышим о достижении очередной сверхчеловеческой цели. Фантаст-пророк Уильям Гибсон утверждал: «Будущее уже здесь, оно просто распределяется не слишком равномерно»[213]. Он недооценивал следующий раунд «будущего», но, безусловно, миллионы из нас уже стали трансгуманами, а мы желаем большего. Вопрос «Кем был человек?» уже мутировал в вопрос «Сколько насчитывалось – насчитывается? – видов трансгуманов? И каковы их права?».

Глава 24 Художественное применение кибернетических существ

Кэролайн А. Джонс

профессор истории искусств факультета архитектуры в Массачусетском технологическом институте, автор книг «Только зрение: модернизм Клемента Гринберга и бюрократизация чувств», «Машина в мастерской: конструирование послевоенного американского художника» и «Глобальное произведение искусства».

Интерес Кэролайн Джонс к модернистскому и современному искусству обогащается желанием углубиться в технологии производства, тиражирования и рецепции этого искусства. «Как историк искусства, я задаюсь вопросами, многие из которых связаны с тем, какое искусство нам требуется, какие мысли нам нужны, какие идеи следует выдвигать, если необходимо вывести человечество за пределы нашего упрямого, эгоистического сознания, озабоченного лишь приоритетами малой группы. Философы и философии, к которым я обращаюсь, ставят под сомнение западную одержимость индивидуализмом. Эти теории возникают по всему миру и снова ставят перед обществом вопросы, казалось бы, уже рассмотренные в 1960-х годах».

Недавно Кэролайн заинтересовалась историей кибернетики. Ее курс в МТИ «Автоматы, автоматизация, системы и кибернетика» посвящен истории взаимодействия человека и машины с точки зрения обратной связи, причем она исследует культурную, а не инженерную рецепцию этих идей. Курс начинается с изложения базовых концепций Винера, Шеннона и Тьюринга, а далее переносит внимание с трудов ученых и инженеров на творческие идеи художников, на воззрения феминисток и теоретиков постмодерна. Цель курса декларируется как формулирование новой основополагающей эволюционной парадигмы с культурным фундаментом: речь о «коммунализме[214] и межвидовом симбиозе, а не о выживании наиболее приспособленных».

Изучая историю, Кэролайн проводит различие между, если воспользоваться ее терминологией, «левой» и «правой» кибернетиками: «Что я подразумеваю под левой кибернетикой? В каком-то смысле это каламбур или шутка: кибернетика, которая осталась позади, а еще – отсылка к политическим взглядам обитателей Левого побережья: Калифорния, коммуна Эсален[215], словом, все те, кого Дэйв Кайзер называет «хиппи от физики». Термин, конечно, не слишком удачный, но он вычленяет группу людей, вынужденных подчиняться военно-промышленному комплексу – и порой горько о том сожалевших – и предоставивших нам инструменты для критики ВПК».

Кибернетическое искусство чрезвычайно важно, но еще важнее искусство кибернетизированной жизни.

Нам Джун Пайк, 1966 г.