Искусственный маг

Инна грустно вздохнула. Ее затея не удалась. Правда девушка еще не знала, что все же смогла привлечь внимание к факту попытки «вторжения» имперской безопасности в дела высшей аристократии империи. Что очень этой аристократии не понравилось. И дворяне не забыли даже после проведения второй части собрания, когда страсти вокруг Травина утихли и о парне практически забыли, возвращаясь домой написать о том императору с просьбой объяснить — «а что это было» и «как расценивать поведение ИСБ». Как неудовольствие императора, или произвол нижних чинов?

* * *

Покинув поместье Мезенцевых, забравший меня безопасник не поленился надеть на меня наручники. Да не простые, а затрудняющие контроль над магией. Еще и подаренное кольцо снял. Затем меня затолкнули в микроавтобус, где сидела пятерка бойцов в полном облачении, и таким составом мы отправились дальше.

Первую помощь мне все же оказали. Место, куда меня привезли, внутри выглядело простым и максимально функциональным. Снаружи я его осмотреть не смог. И времени не было, да и сумерки на город уже опустились.

Коридоры здания были средней ширины — не больше двух метров. Освещались они обычными удлиненными плафонами. По бокам — голые стены, обитые до груди деревянной доской, а выше покрашенные в белый цвет. Никаких украшений в виде картин или чего-то еще не было. Вдоль стен — дубовые, тяжелые даже на вид, двери примерно через каждые семь метров. Табличек на них тоже не было.

За одной из таких дверей и оказался медицинский кабинет. Туда меня привели первым делом. И вовсе не из-за моего ранения. Сначала взяли кровь, выкачав не меньше ста миллилитров, и унесли шприцы с ней куда-то. А уж потом медбрат принялся за осмотр моей ноги. О своей должности он рассказал сам в стиле:

— Я конечно не Акинфей Сергеевич, институтов не кончал, лишь курсы медбратьев, но кое-что могу. А врач тебя уж завтра посмотрит.

Обнадежил, называется. Но все же обезболивающее он мне вколол и повязку наложил на ожог вполне профессионально. После чего кликнул приставленного для охраны бойца — одного из сопровождавшей меня в машине пятерки, и тот уже провел меня к другой двери. За ней оказалась почти пустая комната. Лишь топчан стоял у стены, да небольшая тумбочка в изголовье. На тюремную камеру не особо похоже. Больше на место кратковременного отдыха кого-то из сотрудников здания.

Разговаривать со мной никто не стремился, да и наручники не сняли. Зато стоило мне лечь на топчан, как глаза сами собой стали закрываться. Похоже мне не только обезболивающее вкололи, но и снотворное. Но это была моя последняя мысль, после чего я провалился в сон.

* * *

Геннадий Ларионович нервно постукивал пальцем по столу. Пусть он почти и не сомневался, что парень воспользовался разработкой профессора Пилютина, но пока не сделаны результаты анализа его крови, всегда остается шанс, что он ошибся. И тогда поднятым им шухер выйдет боком полковнику. Хорошо если просто получит выговор, а то и чем похуже все может окончиться.

Тут в дверь постучались и, после разрешающего окрика Радикова, в кабинет зашел его помощник — капитан Олейник.

— Ну что там?

— Парню вкололи обезболивающе со снотворным, как вы и приказали. Сейчас спит в пятой комнате. На дверях дежурит сержант Синицкий.

— А что по анализу крови?

— Пока провели только два теста: обычный и спектральный анализ. Обычный, как и ожидалось, ничего не дал. А вот спектральный выдал интересный результат.

— Ну не томи, — раздраженно рыкнул Радиков. — Чего ты тянешь кота за всякое?

— Анализ показал, что у парня сильная предрасположенность не только к углероду, но и к управлению кровью.

— Двойной повелитель? — удивился полковник.

— Именно.

— Хмм… А что наниты? Их нашли? Может, это они такую картинку дают?

— Нет, — покачал головой Олейник. — Лаборант утверждает, что картина полностью соответствует схеме мага с водной стихией и предрасположенностью к управлению крови. Сейчас изучаем образец под микроскопом. Судя по записям, что мы получили в институте, разработка профессора Пилютина не должна отображаться обычными тестами. Только визуальное определение. И то, есть заметки, что наниты постепенно должны раствориться в крови подопытного после завершения трансформации. Это было сделано как защита в случае попадания подопытного в руки противника.

— Еще какая-то защита в наниты была вложена?

— Да, — кивнул Олейник. — В записях Пилютина, копию которых мы нашли в архиве, было указано, что после установки, наниты нельзя изъять. Никаким образом.

— И что это значит? — нахмурился Радиков.

— Даже если мы обнаружим наниты у парня, получить из его крови опытный образец назад мы не сможем. Никто не сможет.

Это была плохая новость. Геннадий Ларионович привык выполнять свою работу «на отлично». И когда ему дали приказ — найти образец и вернуть его в институт, он собирался его выполнить на сто процентов. Но если образец уже использован и в исходный вид его не привести, то это уже не может считаться отличной работой.

— Ладно. Ждем тогда, что там наши медики под микроскопом высмотрят.