«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма

Но пока что, хотя работать там приятно, обедать и завтракать там – мучение для меня: этот милейший человек старается изо всех сил, давая обеды из 4 или 5 блюд, что скверно для него и для меня, так как он, конечно, не обладает крепким желудком. Я бы сказал кое-что насчет этого, но меня удерживает одно: вижу, что это напоминает ему былые времена, когда давали семейные обеды, хорошо знакомые и нам.

А современная идея – съедать одно, самое большее два блюда – это, конечно, прогресс и здоровое возвращение к подлинной античности.

Словом, папаша Гаше очень и очень похож на нас с тобой. Я с радостью прочел в твоем письме, что г-н Пейрон, написав тебе, справился обо мне. Я напишу ему сегодня же вечером, что все хорошо, ведь он был так добр ко мне, и я этого, конечно, не забуду. Дюмулен, тот, у которого на Марсовом поле есть японские картины, вернулся сюда, и я надеюсь встретиться с ним.

Что сказал Гоген о последнем портрете арлезианки, написанном с его рисунка? Думаю, ты увидишь в конце концов, что это одна из наименее плохих вещей, сделанных мной. У Гаше есть картина Гийомена – обнаженная на кровати, – которую я нахожу прекрасной; у него также есть очень старый автопортрет Гийомена, совсем не такой, как наш, темный, но любопытный.

Но ты увидишь, что его дом полон, полон, как лавка антиквара – вещей, не всегда любопытных, и это ужасно. Но во всем этом есть и хорошее: всегда найдется что-нибудь для букета цветов или натюрморта. Я написал эти этюды для него, желая показать, что если мы не заплатим ему деньгами, то все же отблагодарим за то, что он сделает для нас.

Знаком ли тебе офорт Бракемона – портрет Конта? Это шедевр.

Мне также нужны, как можно скорее, 12 тюбиков цинковых белил от Тассе и 2 тюбика средних размеров с гераниевым лаком.

Затем, пришли, как только сможешь – мне совершенно необходимо делать с них копии, – все «Этюды углем» Барга, ты их знаешь – обнаженные фигуры. Я могу довольно быстро перерисовать их, скажем, за месяц – все 60 листов; ты вышлешь мне экземпляр с условием возврата, я буду обращаться с ним так, чтобы не оставлять пятен и другой грязи. Если я вновь пренебрегу изучением пропорций и обнаженных фигур, то впоследствии окажусь в скверном положении. Не сочти это нелепым или бесполезным.

Гаше также сказал, что, если я хочу доставить ему большое удовольствие, он желал бы, чтобы я сделал для него копию «Пьеты» Делакруа, которую он очень долго рассматривал. Позднее он, вероятно, поможет мне с моделями; чувствую, он полностью понимает нас и будет работать с тобой и со мной без задней мысли, употребив весь свой ум из любви к искусству для искусства. Может быть, он захочет, чтобы я писал портреты. Но чтобы заполучить клиентов для портретов, следует показать кое-какие из уже написанных. Это единственная возможность пристроить что-нибудь, которую я вижу. И однако, однако сотни картин когда-нибудь найдут своих ценителей. Я только думаю, что вся эта шумиха вокруг громадных цен, уплачиваемых в последнее время за Милле и т. п., уменьшила шансы хотя бы окупить расходы на живопись. Просто-таки кружится голова. А потому не стоит думать об этом – можно свихнуться. Лучше помаленьку искать друзей и жить сегодняшним днем. Надеюсь, с малышом все будет хорошо и дальше, как и с вами двоими, вплоть до нашей встречи. До скорого, крепко жму руку.

Винсент

879. Br. 1990: 883, CL: W22. Виллемине Ван Гог. Овер-сюр-Уаз, четверг, 5 июня 1890

Дорогая сестра,

я уже давно должен был ответить на два твоих письма, которые получил еще в Сен-Реми, но поездка, работа и множество новых волнений вплоть до сегодняшнего дня заставляли откладывать это. Очень интересно было узнать, что ты ухаживаешь за больными в Валлонской лечебнице: ты, конечно, научишься там многим вещам, лучшим, самым нужным, которым только можно научиться, и я сожалею о том, что сам не знаю о них вовсе – во всяком случае, достаточно хорошо.

Для меня было большим счастьем повидаться с Тео и познакомиться с Йо и малышом. Тео кашлял сильнее, чем когда я распрощался с ним 2 года назад, но, разговаривая с ним и глядя на него вблизи, я нашел, что он, в сущности, изменился скорее к лучшему, а Йо полна благоразумия и благих намерений. Малыш не тщедушен, но и не крепок. Хорошо, когда женщина, живущая в большом городе, рожает в деревне и проводит там с малышом первые месяцы его жизни. Но так как роды вызывают опасение, особенно в первый раз, они, конечно же, не могли найти лучшего выхода и поступить иначе. Надеюсь, они вскоре приедут сюда, в Овер, на несколько дней.