«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма

Вернувшись сюда, я еще больше опечален, я по-прежнему чувствую, как надо мной собираются тучи, угрожающие вам. Что поделаешь? Как видите, обычно я стараюсь пребывать в хорошем настроении, но на самую основу моей жизни покусились, и я бреду, шатаясь. Я боялся – не то чтобы сильно, но все же слегка боялся, – что представляю для вас опасность, живя за ваш счет, но из письма Йо мне совершенно ясно: вы понимаете, что я работаю и несчастен, как и вы.

И вот, вернувшись сюда, я вновь принялся за работу, но кисть почти выпадает у меня из рук; зная, чего я хотел, я написал с тех пор три большие картины. Это громадные просторы пшеничных полей под сумрачными небесами, и я, не стесняясь, старался выразить печаль, крайнее одиночество. Надеюсь, вскоре вы увидите это, так как я надеюсь привезти их в Париж как можно раньше, ибо почти уверен: эти картины передадут то, чего я не могу сказать словами, – все то здоровое и укрепляющее, что я вижу в деревне.

Третья картина – сад Добиньи, полотно, которое я обдумывал со времени приезда сюда.

Всем сердцем надеюсь, что предполагаемая поездка сможет немного отвлечь вас.

Я часто думаю о малыше; по-моему, лучше растить детей, чем отдавать все свои нервные силы картинам, но чего вы хотите – я уже слишком стар, или, во всяком случае, чувствую себя таким, чтобы начать все снова или желать чего-то другого. Это желание у меня прошло, хотя порожденные им нравственные страдания не прекратились.

Очень жалею, что не увиделся с Гийоменом, но мне приятно, что он увидел мои картины.

Если бы я дождался его, то, вероятно, остался бы поговорить с ним и пропустил бы свой поезд.

Желаю вам удачи, мужества и относительного процветания, прошу сказать матери и сестре, что я часто о них думаю; впрочем, сегодня утром я получил письмо от них, на которое вскоре отвечу.

Мысленно жму руку.

Всегда ваш Винсент

На этот раз денег мне хватит ненадолго – по приезде пришлось оплатить перевозку багажа из Арля. От поездки в Париж остались самые добрые воспоминания. Еще несколько месяцев назад я почти не надеялся вновь увидеть друзей. Я нахожу, что эта голландская дама весьма талантлива[346].

Картина Лотрека – портрет музицирующей женщины – просто поразительна, я испытал волнение при виде ее.

902. Br. 1990: 908, CL: 651. Тео Ван Гогу. Овер-сюр-Уаз, среда, 23 июля 1890

Дорогой брат,

спасибо за твое сегодняшнее письмо и за купюру в 50 фр., которая была в нем.

Я хотел бы написать тебе много о чем, но первоначальное желание совсем прошло, поскольку я чувствую бесполезность этого.

Надеюсь, ты встретил благосклонный прием у этих господ[347].

Что до спокойствия в твоей семье, я уверен, что его можно сохранить, но точно так же уверен, что ему угрожают бури.

Я предпочитаю не забывать то немногое, что знаю из французского, и, конечно, не вижу надобности углубляться в то, кто прав, а кто не прав с той или иной стороны[348]. Мне это попросту неинтересно.

Здесь время бежит быстро – разве Дрис и мы с тобой не ощущаем этого чуть острее, чем те женщины?[349] Тем лучше для них; но о спокойном разговоре не приходится и мечтать.

Что касается меня, то я отношусь к своим картинам со всем вниманием, стараюсь работать так же хорошо, как те художники, к которым питал любовь и восхищение.

После возвращения сюда мне кажется, что и сами художники изнемогают все больше и больше.

Что ж… Но ведь внушать им мысль о необходимости образовать союз уже поздно, не так ли? И потом, если такой союз возникнет, разве он не пойдет ко дну, раз все остальное обречено пойти ко дну? Ты мне скажешь, пожалуй, что торговцы картинами заключат союз ради импрессионистов; но он будет недолговечным. Словом, мне кажется, что личный почин не приводит ни к чему, и кто теперь выступит с ним, после такого урока?

Я с удовольствием отметил, что виденный мной Гоген из Бретани очень хорош, и мне кажется, все остальное, написанное им там, должно быть не хуже.

Может быть, ты увидишь набросок с «Сада Добиньи»[350], это одна из картин, которые я обдумывал тщательнее всего. Прилагаю также набросок со старыми соломенными крышами и набросок двух картин 30-го размера – громадные просторы пшеничных полей после дождя. Хиршиг обратился ко мне, чтобы я попросил тебя заказать краски из приложенного списка у того же торговца, чьи краски присылаешь мне ты. Тассе может отослать их прямо ему, с оплатой при доставке, но тогда надо накинуть 20 %.

Так будет проще всего.

Или же ты вложишь краски в посылку для меня, приложив счет, либо назовешь мне сумму, и тогда он пришлет деньги тебе. Здесь не найти хороших красок.

В своем заказе я оставил самую малость.

По-моему, Хиршиг начинает кое в чем разбираться, он сделал портрет старого учителя, который и отдал ему, хороший, – и затем, он пишет пейзажные этюды, по колориту напоминающие тех Конингов, что есть у тебя. Возможно, у него будет все как у Конинга или как в тех вещах Фурмана, которые мы с тобой видели.