Искусство кончать молча

— Водка-вино есть? — Витя упёр в коллегу указательный палец, в область солнечного сплетения. — Завтра куплю и отдам.

— Я ж не пью.

— А пиво?

— Ещё Чехов Антон Палыч писал: водка, смешанная с пивом, действует как рвотное.

— Не смешно. А если в твоём сейфе посмотреть?

— Пошли, посмотрим.

— Ладно, верю. Так… У кого есть?

— Слышал я, дежурка разжилась самогоном. Целый ящик конфиската. Говорят, подарок из угро в честь годовщины.

— Я к ним и шёл.

— Вот и топай. Палец свой только убери от меня.

Курил Дыров, выпуская дым в лицо Неживому. Не замечал, занятый своими мыслями. А Витя даже не морщился, наоборот, прежде чем уйти — втянул ноздрями остатки этого дыма…

Спустившись на первый этаж, он опять заглянул в «ожидалку». Всё тот же мужик, привязанный к скамейке, — по виду простолюдин и чмо, — ёрзал, пытаясь найти менее мучительную позу. Вскинулся на Неживого, глядя со страхом.

Неживой подмигнул страдальцу.

* * *

В дежурную часть он вошёл шумно и весело:

— Орлы! Вольно. Что начальство?

— Никого, — ответили ему.

— А генерал?

— Сычёв ушёл.

— Я — за него…

Здесь были трое: ответственный по дежурной части в чине майора и два помощника, сержант и старлей.

Батонов терся возле старлея, сидящего за компьютером — согнулся в интересной позе, выставив зад в комнату. Виктор похлопал его… нет, удержался-таки. Похлопал чуть выше, по спине:

— Как жизнь, Батонов?

— Я Баженов, — сразу распрямился тот.

Ответ был привычен, как отутюженные «стрелки» на его носках. (Носки он носил только со «стрелками».) Согласно служебному удостоверению этот опер и впрямь значился под фамилией Баженов, но опущенный — он и есть опущенный, он ведь себе имя не выбирает. А гуманистов в органах не держат.

— Короче, Марлен. Возникнут вопросы — не стесняйся.

Неживой отошел к майору и продолжил вполголоса:

— Если что, сигналь.

— Само собой, Виктор Антоныч.

Дежурный офицер пил кофе, оттопырив локоть. Смотрел при этом с любопытством. Неживой был известной личностью, практически герой эпоса.

— Что за мирянин парится в «ожидалке»? — спросил Виктор.

— Коррупционеры доставили, их «слухач».

— Давно привязан?

— Часа ещё нет.

Так-так, подумал Виктор, коррупционный отдел кого-то доставил. Кого? Очевидно, водилу, который помогал Храповскому. Подозреваемый и одновременно свидетель по делу о взятке. Если, конечно, у Дырова насчёт задержания верные сведения… Почему они оставили столь ценного «слухача» в коридоре — ясно: пусть тот психует да паникует. В таких случаях, бывает, мимо фигурантов даже пускают оперов, ведущих меж собой профессиональные разговоры — про местный подвал, в котором уборщицы то блюют, то падают в обморок, про асфальтовый каток во дворе Управления, про переполненное тайное кладбище в Таврическом парке… Короче, не суть. Главное — всерьёз «колоть» мужика пока не начали.

Что-то толкнуло Неживого: ещё один шанс!

Удача сегодня явно благоволила ему.

Конечно, это дело требовалось додумать, дожать, но… Влить сукам хорошего слабительного — нельзя было упускать такую возможность.

— Панцири-то сами где?

— У себя. Чаёк пьют.

Дежурный, вспомнив, отхлебнул свой кофе.

— К клиенту хоть иногда спускаются?

— Да похер мне. «Правдивый» обходы делает.

«Правдивым» назывался ответственный по режиму, цирик из ИТУ, чья комнатушка была рядом с дежурной частью.

— Кстати, насчёт чая… На пару слов? — предложил Неживой, кивнув в сторону.

Два майора отошли — как раз к тумбочке, затянутой в красную парчу. На тумбочке стоял гипсовый бюст Брежнева — реликвия, памятник развитого феодализма. Внутри, как водится, бюст был полым, и вот именно под ним охранники традиционно прятали спиртное.

— Одолжи, — распорядился Неживой, возложив ладонь на гипсовые брови.

Майор только фыркнул.

— Позарез надо. Утром куплю две водки, тебе лично.

— Там всего полбутылки осталось.

— Сойдет.

— Ну я же тут не один.

— Ты тут старший.

— Виктор Антоныч, не могу.

Неживой приподнял бюст и посмотрел на то, что там стояло.

— Это последнее?

— Точно так.

— Свистишь. По оперативным сведениям, с утра был целый ящик самогона.

— Так, это… растащили.

— А себе вы разве не заначили?

— Заначили. Кончилось.

— Придуриваешься, пехота.

— Правда, нету.

— Уроды, — свирепо сказал он. — Мусора. Сброд, обсоски, накипь. Как разговариваете с офицером РУОПа?!! Дрянь, окурки, слякоть, труха…

Дежурный был серого цвета, как и его форма, однако смолчал.

— …Ты — жертва инцеста. Твой папаша трахнул твою мать в задницу, и ты появился оттуда…

— Вы не правы, товарищ старший оперуполномоченный, — сказал майор и с демонстративным спокойствием сделал глоток из своей чашки. Громкий такой глоток.

— Да ты… — сотряс Неживой воздух. — Да таких…

Он не выдержал — нажал на кнопку, которую, оказывается, давно терзал пальцами в кармане. Само как-то получилось, без участия разума.

И пошел прочь из дежурки, размышляя о чем-то страшном, что и словами не выразишь, и мысли эти оседали серой пылью на лицах присутствующих…

Собеседник поперхнулся, выплеснув всё изо рта.