Искусство кончать молча

Выронил чашку. Схватился за горло. Перегнулся в поясе, странно мыча. Опрокинулся на спину, сбив тумбочку с бюстом. Оглушительно разбилась бутылка, самогон разлился по полу…

Повезло ему, этому служаке. В последний миг, уже замыкая контакт, Неживой передумал убивать. Дрогнула душа стрелка, дрогнул палец… а ведь мог быть паралич дыхательного центра — запросто. Однако дело ограничилось кратковременным спазмом гортани.

Сержант, бывший хирургический медбрат, сориентировался мгновенно, — бросился к синеющему начальнику оказывать первую помощь.

За спиной старшего оперуполномоченного остались суета, беготня и крики.

* * *

Возле проходной его догнал опер Батонов.

— Виктор, я видел, что с вами была какая-то женщина… — начал коллега с присущим ему простодушием.

— Чего орешь, Батонов?

— Я Баженов.

— Это не женщина, а агент. Только, бля, соберешься с агентом поработать, как сразу, бля, орут на все Управление.

Тот попятился.

— Встреча с агентом? Непосредственно в Управлении?!

Андрей Дыров ждал перед турникетом, готовясь покинуть здание.

— Витюша, не пугай детей, — позвал он.

— У меня нет детей.

— Драматург Чехов сказал: «Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». А мы с тобой давай знаешь как скажем? «Если в кадре появляется женщина, она обязательно должна раздеться». Намёк понятен? Я говорю про твоего «агента», который там наверху нервничает, высовывает нос в коридор.

— Ты театрал, тебе виднее, — проворчал Неживой.

— Слушай, берсерк! Опять врежешь кому-нибудь, а мне потом людям расписывать, что ты ловил муху.

— Стой, Марлен, не уходи, есть дело… — остановил Виктор Батонова. — Да понял, Андрюха, всё под контролем. Насчет ружья мне понравилось. Береги свою пушку, чтоб не намокла раньше времени, на улице гроза.

— Оружие у меня в сейфе, — напрягся Дыров.

— Пушку, которая у тебя между ног, — терпеливо пояснили ему, непонятливому.

— До чего ж ты пошлый, Витя, — расстроился Дыров. — Ужас.

— Как твой Чехов. Привет передавай, когда увидитесь.

— Ещё и плоско шутишь.

— А полковнику Конде понравилось.

— Да уж, насмешил ты его до смерти…

Насчёт оружия, кстати, Андрей наврал. Табельный ствол он обычно носил с собой, особенно по вечерам, компенсируя тонкость натуры и здоровую трусоватость.

Вечер продолжался. Театрал Дыров отправился в дождь, а берсерк Неживой неотрывно смотрел приятелю в спину.

Искушение нажать на кнопку было таким сильным, что в глазах темнело… как же я вас всех ненавижу…

Он опомнился. Майору Лобку, кажется, был нужен барашек для шашлыка? Не будем портить мясо.

Если честно, сдержал себя с трудом.

— Андрюша, я ведь хороший человек? — послал Неживой вдогон.

Тот, не оглядываясь, вскинул руку и щёлкнул пальцами:

— Эталон. Идеал. Классический образчик.

Историческая справка

И правда, не будь Виктор эталонным человеком, разве пришёл бы ему в голову тот замечательный способ, каким он вывел из игры полковника Конду.

Речь не о кнопке с чехлом, а о том, что было днём.

Сегодня, 20 сентября, Главк праздновал годовщину учреждения Министерства внутренних дел Российской империи, случившегося в 1802 году. Торжественное совещание, посвящённое этому событию, состоялось в Актовом зале, что на седьмом этаже Большого дома. Седьмой этаж — это уже «соседи», проход для ментов только по пропускам. На центральной лестнице стояла очередь, чтобы попасть в холл (вход — между двумя тумбами, за которыми два цирика проверяли пропуска). Старшие чины — вне очереди. Но Конда не злоупотреблял своим положением, проявлял демократизм, стоя вместе со всеми. Неживой пристроился за ним; тот лишь гадливо скривился, когда заметил.

Компактный диабетический шприц, наполненный пиридином, был у Виктора наготове. Поймав момент, он побрызгал этой химией на низ кителя и на брюки полковника.

Пиридин — обычное средство, применяемое в том числе в быту, продаётся свободно. Просто запах у него… как бы сформулировать… обычно пишут: резкий, неприятный, своеобразный, но это всё не отражает суть дела. Называя вещи своими именами, тухлым говном пахнет. Практически неотличимо.

Попрыскал Витя чуть-чуть, чтоб вонь не распространилась сразу. Пока вещество потихоньку испарялось, Конда успел пройти в зал и сесть среди коллег. А минут через пять по рядам загулял шёпоток: на него смотрели, морщили носы, хихикали. Кто-то кому-то показывал пальцем… Когда полковник наконец сообразил, что источник запаха — он сам, было уже поздно. Хиханьки слились в один общий смешок: «Конда обосрался».

Позор.

Тем более, он и сам не понимал, почему от него воняет. На совещании ему должны были вручать грамоту. Подниматься на сцену, неся в президиум такое амбре?

Он сбежал, конечно. Пробился сквозь ряды и буквально вылетел из зала.

Увы, если вонь пущена — это навсегда, Конда отлично понимал такие вещи. Беги, не беги — история приклеится, как татуировка. Одним махом себе репутацию испортить… было от чего адреналину хлебнуть. Так что, может, и впрямь перенервничал, оттого и слёг с кризом; но, скорее, больница всё-таки — тактический ход, попытка взять паузу. Теперь-то уж не узнать…