Искусство легких касаний

Уточка 023 — это остроносый и остроусый чернявый мужчина лет сорока-пятидесяти; в нем чувствуется что-то, как таинственно формулирует Голгофский, «гуннско-сарматское» (интеллектуал калибром поменьше сказал бы просто — «похож на молдаванина»).

Уточка одет под пожилого московского хипстера: такой сразу затеряется не то что в толпе, а в вагоне метрополитена или даже лифте. Вдвоем с Голгофским они великолепно дополняют друг друга и не привлекают чужого внимания.

Встав, они неспешно идут вдоль бульвара; Голгофский хлопает себя по бокам и заду, чтобы согреться (жест позаимствован у офицера вермахта из немецкой кинохроники — эклектично, но на предсознательном уровне убедительно).

— Называйте меня В.С., — говорит Уточка. — Это не мое настоящее имя. Вернее, не настоящие инициалы.

— Меня называйте Георг, — отвечает Голгофский хрипловатым от волнения голосом. — Давайте куда-нибудь спокойно поговорим и зайдем… Вернее, зайдем и спокойно поговорим.

Через полчаса блужданий по мглистой зимней Москве (слежки нет) В.С. приводит своего спутника в «Жан-Жак» («а куда же еще спрыгнуть с трансгендерной ветки двум няшным SIS», иронизирует Голгофский; у него мелькает вялая мысль, что напротив «Жан-Жака» надо бы открыть вегетарианский ресторан «Альфонс-Донасьен», но он на всякий случай не делится идеей со своим спутником).

В.С. заказывает «Крок-мадам». Голгофский заказывает «Крок-мадам» и «Крок-месье» и требует смешать их на одном блюде до полной гендерной нейтральности. В.С. хохочет. Атмосфера несколько разряжается; как романтично формулирует Голгофский, «общая аура предательства и измены окутывает нас спасительным темным коконом…»

— Думаю, нас не выпасли, — говорит В.С., — но впредь будем общаться по другим каналам. Как, решим позже.

Они принимаются за еду.

— Мы согласны на ваши условия, но с оговоркой, — сообщает Голгофский.

— Какой? — хмурится В.С.

— Мы сможем обеспечить вам новую идентичность, полный пансион и домик в достойном месте. Все как в «Tamarind seed». Но вот пожилую английскую девушку правильных политических взглядов вы будете искать сами.

В.С. опять хохочет. Теперь он окончательно расслабился, и Голгофский начинает расспросы. Он осторожно упоминает НИИ специнформации под Сухуми.

— Колыбель, — кивает В.С. — Изюмин именно там стажировался. В Сухуми работали старые кадры, последние русские масоны. Их когда-то обучили вы, англичане. Изюмин перенял у них технологию, а потом ее усовершенствовал. И сильно вас обогнал.

— Мы знаем, — кивает Голгофский. — И это нас заботит. Кто нейтрализовал Изюмина и почему?

В.С. дергает подбородком вверх.

— Большая игра. Изюмин слишком в нее заигрался. Вышел за пределы своего, так сказать, мандата.

— Насколько далеко он зашел?

— Весьма далеко, — говорит В.С. — Вы будете неприятно удивлены.

— Его лаборатория еще работает?

— Мастерская, — поправляет В.С., — мы называли ее «мастерская». Нет, ее закрыли сразу же после… несчастного случая с генералом. Некоторых сотрудников перевели на другие спецпредприятия. А меня, например, просто уволили.

Мотивация Уточки 023 становится окончательно ясна.

Информатор плохо выглядит — он, похоже, злоупотребляет наркотиками. Голгофский передает ему конверт с тремя тысячами долларов мелкими купюрами — это его собственные сбережения, которые он выдает за английскую «стипендию». Это окончательно успокаивает В.С. — тот знает, какими суммами оперирует МИ-6 при подкупе русских агентов, и все его сомнения насчет Голгофского отпадают. Он даже делает тому своеобразный комплимент:

— Величие и профессионализм офицеров британской разведки, — говорит он, — оцениваешь в полной мере только тогда, когда узнаешь, за какую зарплату они трудятся…

Голгофский грустно и гордо кивает.

— Мы знаем, чем занимался Изюмин, — говорит он. — Единственное, что нам надо уточнить, это терминологию. Речь идет о химерах. Верно?

— Химеры? — переспрашивает В.С. — Да, именно. Это очень старый термин, еще масонский. Мы тоже им пользовались в обиходе, но в официальной отчетности у Изюмина продукт называли немного иначе. Химема. Тоже в женском роде, но с «м» вместо «р».

— А что это?

— Это гибрид «химеры» и «мема». Особого смысла в таком переименовании не было, но «химера», согласитесь, отдает каким-то… не знаю. Оккультным макабром. Ассоциируется с чем-то ложным и фальшивым. А ведь в спецслужбах финансирование распределяют люди. Попробуйте получить деньги под химеру. Не факт, что дадут. А вот боевые химемы — совсем другое дело.

— Ага, — кивает Голгофский. — Похоже на химию. Вы это любите.

— Вот именно. Начальство у нас старой закалки. Обожает всякие газы, яды, уколы зонтиком. Олдскульный двадцатый век…

— Кстати, — говорит Голгофский небрежно, — а Изюмин знал что-нибудь про британскую деятельность по созданию химер для России?

Голгофский, конечно, рискует. Ему ничего не известно о предмете и он не знает, как В.С. отреагирует на вопрос. Но информатор спокойно отвечает: