Искусство Ленинграда, февраль 1991

В. И. Шухаев вместе с А. Е. Яковлевым участвовали в ранних театральных экспериментах Мейерхольда (см. примечание 4 к письму № 2). См.: Яковлева Е. «Это было счастливейшее время...» А. Е. Яковлев, В. И. Шухаев и В. Э. Мейерхольд: К истории создания двойного автопортрета А. Яковлева и В. Шухаева «Арлекин и Пьеро» // Нева. 1987. №8. С. 271—276.

Публикация и примечания Е. ЯКОВЛЕВОЙ

ЭЛИЗИУМ

Живопись Рашида Доминова

Современное изобразительное искусство многолико, подчас оно запутывает нас в лабиринте символов, в игре ассоциаций. Эклектически осознанный опыт прошлых поколений соединяется с новой системой образного мышления, которая включает языковую специфику театра и кинематографа, прикладного искусства и фотографии...

Обращение к символике тоже вызвано желанием наладить более активный диалог со зрителем. Диалог, рассчитанный на интеллектуального партнера, способного понять немногословный, лишенный повествовательности, но обостренный в передаче чувств и мыслей язык. Есть символы, которые кажутся особенно многозначными в то или иное время. Тема театра, осмысление ее в жизненной аналогии, по-моему, самая постоянная и неисчерпаемая, для художников она наполняется все новым современным смыслом и таит большую гамму переживаний — от мрачного лицедейства до поэтических грез и мечтаний. Фотография, ее взаимодействие с живописью, является темой специальных исследований. Сейчас построение композиции картины по принципу кадра или почти документальное использование фотографии приобрело новый смысл — тут и тревожное напоминание, ностальгия, попытка воскресить образ эпохи, отдаленной от нас временем.

Эти мысли приходят в голову, когда знакомишься с работами Рашида Доминова. Его творчество, мне кажется, явственный пример того, в каком сложном взаимодействии интеллектуального знания и личного опыта находится наше современное мироощущение.

Реальность в картинах художника обманчива. То она потрясает своей осязательностью, то рассыпается, как декорация, не имеющая задника и обретшая плотность благодаря сложной подсветке. Воздушным потоком и льющимся светом мы вовлечены в мир радостной гармонии, но вскоре осознаем, что это только театр, где мы мечтатели или актеры.

Вообще, в творчестве художника прослеживаются две линии, которые развиваются параллельно, иногда соприкасаясь. Первая связана с детскими воспоминаниями о доме, родителях, Астрахани, где прошли первые годы жизни, вторая — путь осознания и образного воплощения современности.

Мир, сохраненный воспоминаниями, по правде, кажется более реальным. Он как приют, куда тянется душа, обретая цельность первых впечатлений. Для художника он наполнен светом, воздухом, радостью познания и очищающей прелестью детского мировидения, когда смысл приобретают совсем незначительные вещи: пучок света, врывающийся в комнату, тень оконной рамы на стене, родители, спокойно разговаривающие за столом, пароходик на Волге, освещенное вечерними лучами крыльцо и мать, хлопочущая на кухне. Это тихое течение жизни имело свое место в прошлом. Его реальность — главная ценность для художника, поэтому воссоздается этот мир с какой-то целомудренной простотой и сдержанностью, которые исключают анализирующие сентенции зрелого интеллекта.

В картинах Доминова, как признак наибольшей достоверности, всегда точно определяется время суток — зыбкие утренние лучи в картине «Август» сменяются прямым, высветляющим потоком дневного солнца («Письмо»), которое утихает в ржавых рефлексах затухающего дня («Конец дня»). Вообще, свет и подчиненные ему цветовые отношения — главные герои почти всех картин художника, они кажутся более живыми и осязательными, чем предметы, и всегда сообразны естественному источнику, а не умозрительной фантазии автора. Объемы и иллюзорные пространства, образованные лучами света и тенями невидимых предметов, перекрещиваются, создают композиционные лабиринты. Сам художник сознается, что сюжетом для картины подчас становится желание передать увиденный когда-то цвет стены или двери, преображенный неожиданным рефлексом. Эти задачи в творчестве Доминова начинают обретать мировоззренческий характер, становятся концептуальной основой задуманной композиции. Движение света и тени ассоциируется с движением времени, в котором живут и из которого уходят близкие люди.

В стилистике многих картин заметно влияние фотографии, что становится определенным приемом. Для художника имеет ценность заложенная в ней возможность воскрешать ушедшее в зримых образах. Случайность и бесстрастность вырванных из прошлого кусочков жизни, неосмысленность их творческим воображением вообще несет какой-то первоначально неосознанный момент грусти, даже трагичности. Для художественного воплощения это богатый источник вдохновения, что, собственно, и замечаем мы в разных видах искусства.