Искусство охоты на благородную дичь

Служащий поклонился и вышел. Инор Лангеберг освободил место на своем столе, поставил приборы для себя и меня, далее предложил мне обслуживаться самостоятельно. Есть мне не хотелось, но я подумала, что занятый рот позволит не отвечать на неприятные вопросы, и положила себя мяса с какой-то затейливой подливкой и салат.

— Так вот, — невозмутимо сказал маг. — Снять ваш браслет я могу хоть сейчас.

От удивления я чуть не подавилась и остро пожалела, что вообще начала есть.

— Но делать этого не буду, — веско сказал он.

— Почему? — удивлению моему не было границ.

— Видите ли, король Лауф весьма амбициозен, — начал объяснять маг. — Ничем другим его желание женить сначала сына, а потом внука на принцессах соседних государств объяснить нельзя. И сколько раз я ни пытался ему объяснить, как опасно может быть для оборотня встретить свою истинную пару, если он к этому времени оказывается женатым, столько король слушать меня не желал.

— Эвальд считает, что он уже не встретит свою пару, — вспомнила я слова принца.

— Иногда оборотни понимают, что именно эта женщина — их пара, не сразу, — неторопливо говорил маг. — Он может провести с ней бок о бок некоторое время, даже не подозревая этого. А потом приходит озарение. Но при этом девушка должна любить. Вы же пока считаете, что любите другого, а Эвальда боитесь. И поведение принца только укрепляет вас в таких чувствах. Сейчас, при испорченном артефакте, между вами возможны только дружеские отношения, и если вы перестанете его опасаться, то появится шанс, что у вас все будет правильно. Дайте ему этот шанс, Эрика!

— Но ведь если даже я его вдруг полюблю, то это совсем не значит, что я окажусь его парой, — растерялась я.

— Не значит, — подтвердил маг. — Но королевскому семейству вы очень пришлись по душе, а это говорит о том, что они почувствовали в вас возможного родственника. И Эвальд вам физически не неприятен, ведь так? Когда он просил меня ввести…хм… это незначительное улучшение в защитный артефакт, он утверждал, что его поцелуй вам понравился.

Я смущенно сказала:

— Но ведь оборотни сами по себе привлекательны для противоположного пола, ведь так?

— Есть у них такая особенность, — кивнул головой инор Лангеберг. — И они этим совершенно беззастенчиво пользуются. Но, — он сделал паузу и веско продолжил. — Они могут быть и очень верными супругами. И потом, дорогая, все, что от вас сейчас требуется, — просто подумать. Возможно, ваша детская влюбленность — просто временная блажь, из-за которой вы лишаете себя надежды обрести настоящее счастье. Или ваши чувства с этим молодым человеком взаимны?

Я покачала головой. В самом деле, Дитер ни разу не давал мне понять, что с его стороны есть что-то большее, чем дружеское расположение. Да и дистанцию между нами он всегда старался держать. Возможно, он действительно просто боится меня обидеть?

— Так вот, — продолжил маг, — все, что здесь было сказано, должно остаться между нами. Прошу вас ни с кем не советоваться и ничего никому не говорить — ни родственникам, ни подругам. Это решить можете только вы, не позволяйте никому на вас влиять. Слушайте собственное сердце.

Возвращалась я в совершеннейшем смятении. Эвальд пришел меня проводить, близко на этот раз не подходил, но пообещал навестить меня завтра. Я взглянула на него на этот раз совсем по-другому — как на человека, страдающего без своей пары, но желающего ее обрести. Вдруг инор Лангеберг прав, и мы оба пока слепы? Но сердце мое упрямо твердило, что ключ от него отдан совсем другому…

Этот другой встретил меня сразу по приезде в Академию, вид у него был встревоженный. Я пытливо уставилась ему в лицо, силясь понять, что же там, за этой тревогой, за этой участливостью. Есть там что-то помимо дружеских чувств или нет? Сердце билось и дрожало, но не торопилось давать мне ответа. Я не знала, что мне и думать.

— Эрика, что с тобой? Что случилось во дворце? — встревоженно сказал Дитер.

И тут на меня внезапно снизошло полное успокоение. Не буду ничего делать, ничего спрашивать. Пусть время само расставит все по правильным полочкам, а что не нужно — пылью присыплет и забудет.

— Ничего особенного, — ответила я. — Просто оказалось, что кто-то внес в мой артефакт некоторые исправления. Не ты случайно?

— Так ты же согласилась, — не то вопросительно, не то утвердительно сказал он.

— Когда? — удивленно спросила я.

— Этой ночью, когда я приходил, — не менее удивленно ответил парень.

— В самом деле? Не помню, — я порадовалась на его вытянутую физиономию и мстительно продолжила. — Мне же дали снотворное зелье, я его выпила и проспала до утра. Если ты даже ночью и приходил, то я этого и знать не могу.

Вот так. А то, чего я не помню, того и не было.

— Но ты действительно согласилась. Я бы не стал вмешиваться без твоего разрешения.

— Инору Лангебергу очень понравилось твое вмешивание, — просветила я его. — Он ничего не сказал Эвальду, а меня попросил, чтобы тот, кому пришла в голову такая замечательная идея, явился к нему лично.

— Зачем? — обреченно спросил Дитер.

— Он хотел ученика взять.