Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве

«Мэду» по-гречески означало все хмельное, крепкое, перебродившее. Так греки называли неразбавленное вино, а пьянство они называли «мэдэе». «Там, на другом конце плоской земли, живут варвары, – говорил грек, от страха укутавшись в белую простынку, – и пьют они пьяное, и не знают меры».

Нестор, а может, и не он, а какая другая сила, пишет, что в 996 году Владимир повелел сварить 300 провар меду: для князей и людей. Арабский путешественник Ибн-Даст нацарапал на дощечке, что бабка Владимира, княгиня Ольга, в 946 году брала с древлян дань «питным» медом.

Напиток этот на Руси пили по особым событиям, и готовили его волхвы, а после волхвов – монахи. Смешивали мед с ягодным соком (смородина, малина, брусника), забывали лет на 10–15. Такой мед назывался «ставленным». Иногда на княжеских пирах подавали напиток 35-летней выдержки.

Еще был мед «вареный», который ценился меньше, но иногда лучше синица в руке. Медовый сот разводили водой, процеживали через сито. Добавляли хмель (полведра на пуд), ставили на огонь. Когда жидкость испарялась наполовину, переливали все в медную посуду, остужали. После бросали хлеб, смазанный дрожжами и патокой, ждали, пока забродит. Забродившее разливали по дубовым бочкам, убирали в ледник. Немножко подождать, помучиться – готово.

А что еще было пить? Греческое вино не везли из-за монголо-татарского нашествия. Византия тоже вот-вот обещала рухнуть. Оставалось только местное, пчелиное, золотое.

В XIII–XV веках знать пьет «ставленный» мед, а простолюдины – «вареный». «Вареный» – гораздо доступнее, проще в приготовлении и сильнее опьяняет. Народ привыкает к крепкому алкоголю.

Скоро в историю государства Российского органично вольется водка. И про сладкое, долго выдержанное, по редким праздникам – забудут.

В детском саду мы учили такую песню:

«Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я».

А один мальчик назло всем перевирал:

«Пусть всегда будет водка, колбаса и селедка».

А ведь все так и случилось. И никакого вам больше меда.

Выводы:

• обезьяна выпила и стала человеком;

• алкоголь – двигатель прогресса;

• ради пива можно пахать землю;

• кто не работает – тот не пьет;

• Китай – и тут всех опередил;

• древние египтяне – алкаши;

• вино старше большого взрыва;

• попробуй разбавить вино, чтобы хоть раз почувствовать себя человеком;

• дистиллируй все, что видишь.

Пьянство само по себе губительно, иррационально, непредсказуемо. Поэтому я ничего не пропагандирую, кроме культуры.

Глава 3 Алкоголь и власть

Бобовый король

Жалко, что я не король. Жители моего королевства были бы счастливы и довольны. Лица расплывались бы в улыбках, воздушные шарики украшали бы улицы – мир, труд, май. Экономику построили бы на туризме: каждый турист, желающий попасть к нам на праздник, платит налог и приходит со своим алкоголем. Никто не работает. Все пьют с утра до ночи, но аккуратно, напиваясь только до веселья. Тех, кто так не умеет, выгоняют с позором. Граждане заняты танцами, музыкой, поэзией и другими искусствами. Все – богема, все – философы.

«Король-солнце» Максим Николаевич просыпается с рассветом, на завтрак его ждет холодное просекко и фрукты. Кто это все приготовил, если никто не работает, – не важно. Не будем думать о быте.

После завтрака – прогулка по саду, чтение, катание на лодках. Обед можно запить полбутылкой белого, не забыть выпить граппы в конце, чтобы все легче усвоилось. На ужин – пир. На пир приглашены все. Танцы до упада, песни до рассвета, никаких дебошей, драк и забастовок. Армии нам не надо, полиции тоже.

И жили они долго и счастливо в королевстве, которому нет на земле ни места, ни времени, ни малейшей надежды. В стране стрекоз, где и духа муравьиного нет. Но какой из меня король, разве что только «бобовый».

На картинах Якоба Йордонса, кажется, все пьяны: и взрослые, и дети, и даже собаки с кошками. Горланят, ржут, тискают друг друга, кому-то совсем уже поплохело. Один из персонажей – король. На голове его – корона, в руках – бокал. Настоящий пир, но все здесь, кроме серьезной степени опьянения собравшихся, понарошку.