Искусство похищения навсегда (ЛП)

притягивает меня к себе, и моя кожа начинает пощипывать от жара нашей близости друг к

другу. Мое тело пока что не предает, а вот разум и сердце подозрительно относятся ко всему,

прямо как Леннокс. Мне инстинктивно хочется прижаться к Сент-Клэру, расслабиться на его

сильной груди и притвориться, что сегодняшней ночи вообще не существовало. Но я не могу.

9

N.A.G. – Переводы книг

Он предал меня, и этого не изменить.

– Ладно, говори, – требую я, глаза жгут горючие слезы. – Я доверяла тебе, солгала ради

тебя, а теперь, если тебе хоть когда-нибудь было на меня не плевать, ты расскажешь мне

правду. Всю.

Он делает глубокий вдох, и на его лице проскальзывает выражение, которого я никогда

раньше не видела. Тревоги… и облегчения.

– Он прав. Леннокс. Мужчина, стоящий за всеми этими кражами и ограблением

галереи. Это я.

– Что? – Я в шоке отскакиваю, лишившись дара речи и с трудом воспринимая его слова.

Сент-Клэр выдыхает, словно это секрет, который он очень долго хранил в себе. Он

смотрит на меня, а его синие глаза будто полны новой надежды.

– Но ты должна мне поверить, я никогда не хотел тебе лгать, Грэйс. Все, что касается

тебя и меня, по-настоящему. Это самое настоящее, что я когда-либо знал.

Качаю головой.

– Как я могу тебе верить? Ты сам сейчас сказал, что все, о чем говорил мне когда-либо

было ложью!

– Шшш, – успокаивает он меня, – Пожалуйста, Грэйс, позволь мне объяснить.

– А что тут объяснять? – восклицаю я уже в ярости. – Ты крадешь у людей, Сент-Клэр.

Боже, зачем? Ты самый богатый человек, которого я знаю. Ты же можешь купить любую из

этих картин, даже не напрягаясь.

– Все не так. Я краду их не для себя. – Он тянется ко мне, но я отстраняюсь.

– Но ты действительно крадешь их. И для кого же тогда? – Смотрю на него в упор в

замешательстве.

– Для тех, кому они принадлежат. Для людей, не имеющих законного права, которых

система не пожелала слушать, у которых нет другого выхода. Я возвращаю произведения

искусства их законным владельцам.

– Например? – спрашиваю я, не понимая, но все же желая, чтобы он объяснил.

– Семьям, которые потеряли все во время войн, – объясняет Сент-Клэр. – Произведения

искусства, что были конфискованы нацистами или украдены. Людей лишили в жизни всего,

что для них имело значения. Есть сотни шедевров, которые были незаконно изъяты, а теперь

висят в галереях или продаются на аукционах. Я не считаю это воровством. Я вижу в этом

справедливость. Семьи потеряли их самые дорогие достояния… если я могу вернуть их

семейное наследие, их бесценные реликвии, которые у них раньше незаконно отобрали, разве

это так плохо?

– Да, – говорю ему, борясь с подступающей к горлу желчью. – Плохо. Чарльз, если ты

так печешься о справедливости, то можешь нанять юристов и биться с ними в суде. Но вместо

этого ты снуешь по округе посреди ночи и воруешь. Ты преступник. И занимаешься этим,

потому что обожаешь острые ощущения. Любишь вызов. Боже, Леннокс был прав на счет

тебя.

Я отворачиваюсь от него, но Сент-Клэр хватает меня за руку.

– Нет, Грэйс, пожалуйста, выслушай меня.

– Я слушала! Но мне нужны ответы получше, – говорю я. – Из-за чего был весь сыр-бор

сегодня ночью? Какую большую несправедливость ты исправлял этой кражей?

Приподнимая подбородок, он выпрямляется, выражая всем своим видом уверенность в

своей правоте.

– Эта картина принадлежит русской семье. Агенты КГБ изъяли ее, а затем подарили

одному из своих богатых сторонников. Я уже несколько лет отслеживаю это дело, после того,

как увидел статью об их семье в газете, – он воодушевляется, и выражение его лица оживает.

– Эту картину было сложно раздобыть из-за систем безопасности в других музеях, поэтому,

когда я услышал, что ее перевезли сюда… – он умолкает, глядя на меня. – Что?

– Только посмотри на себя. – Я чуть не рассмеялась. – Дело не только в правосудии или

в желании изображать Робин Гуда. Ты любишь саму игру, одурачивая копов и страховых

агентов. Сегодня ночью я боялась, что нас поймают. Сирены, полиция, я готова была сойти с

ума от беспокойства, но это… для тебя это развлечение.

– Я никогда не хотел, чтобы ты была в это втянута. – Выражение лица Сент-Клэра

становится скорбным. – Я так сожалею, что заставил тебя пройти через все это.

– И что теперь? – спрашиваю я, в то время как ярость во мне все возрастает. – Ты бы так

и продолжал мне лгать? Притворяться? Использовать меня?

– Нет, Грэйс…

Стелла Лондон

Искусство и Любовь # 3

– Потому что именно это ты и делал с самого начала. – Я сопротивляюсь подступающим

слезам. – В «Кэррингерс». Ты исследовал место, не так ли? А я была лишь легким

отвлечением.

– Нет. Это не правда. – Сент-Клэр кладет руки на мои обнаженные плечи, удерживая

меня. Умоляя меня. – Каждое слово, которое я когда-либо тебе говорил, было искренним.

– Ты лжец и вор, – шепчу я, глядя в темные омуты его глаз.

– Грэйс. Я люблю тебя.

Пристально смотрю на то, как он произносит слова, которые я так мечтала от него

услышать. Вода ручейками стекает с его мокрых волос по красивому контуру его лица,

рельефно-высеченным скулам, чувственным и грешным губам. И тут я понимаю, что уже не