Искусство провокации

Сначала я платил чиновникам и офицерам генерала Хосе Урибуру. Это был первый из длинной череды военных переворотов в Аргентине. Тогда пошла мода на военные перевороты. Люди, почему-то думают, что люди в погонах смогут их не только защитить, н и накормить — вранье! Военные готовы идти в бой только если знают, что в казне есть деньги на их содержание, а в городах, куда приведут их грязные сапоги, много жратвы и девок. Солдат должен быть сыт, но нигде не говориться, что солдат должен сам думать — как бы накормить кроме себя и еще кого-нибудь!

Потом, когда в сорок третьем, после очередного переворота к власти пришла очередная кучка спасителей, и в сорок шестом, когда горячий почитатель Муссолини взошел на первый пост в государстве, я уже платил чиновникам и офицерам правительства генерала Хуана Доминго Перона и неврастеничкам из женского комитета Евы Дуарте. Я никогда и ничего у них не просил — я просто за них платил: всегда приятно создавать себе должников. Они начинают со временем мучаться от этого, а вы ничего не просите — пусть увязнут. Растите их жадность, лелейте их мерзкое самомнение, а когда придет время — используйте их без остатка. Они вам все отдадут, лишь бы вы исчезли. Но, берегитесь, не перейдите черту, за которой они начнут вас бояться и ненавидеть. У меня был небольшой текстильный бизнес, который давал мне возможность передвигаться по всей Южной Америке и Европе без ограничений и опасности вызвать вопросы в связи с частыми переездами, но, в основном, у меня были кое-какие дела в связи приездом многочисленных немецких семей. Немцы «простили» Маркса и просто свихнулись: все занимались защитой крестьян и рабочих и строили аргентинский социализм под руководством генерала на немецкий лад. А я подсуетился и создал несколько благотворительных фондов для приезжающих, чтобы помогать им на новой родине строить их светлое будущее.

Это было очень смешно, но очень доходно для меня, потому что приезжающие не были бедны: они везли с собой контейнеры, которые приходили морем. Самое смешное было в том, что эти контейнеры, набитые доверху всякими ценными вещами со всех стран мира, которые покорили армии вермахта, приходили в маленькие и большие порты побережья Аргентины на американских и английских военных кораблях. У меня же в друзьях-должниках (хотя свои долги здесь никто не признает — все считается подарком) было несколько чиновников порта и таможни. Я знал о каждом корабле самое главное: списки пассажиров. Что они там с собой везут не мог знать никто, но по бывшему положению мирного эмигранта-пассажира в СС, гестапо или вермахте можно понять главное — сколько он везет! Таможня только констатировала прибытие груза, а в графе «Есть ли запрещенный к ввозу товар — Да или Нет» всегда стояло — «Нет». Все товары классифицировались, как «товары народного потребления», которые и потребил избранный немецкий народ.

Я получал информацию, но ничего не брал, потому что каждое такое судно встречали крепкие ребята из местного управления полиции — очень похожие на сотрудников СС. Я составлял картотеку, которая впоследствии мне помогла создать широкую сеть аукционов по продаже всяких безделушек в виде произведений искусства из Петергофа и Лувра. Участники этих аукционов сами отдавали некоторые свои вещи, чтобы не погореть. (Скажите, откуда в Аргентине, в домах немецких семей так много старинных безделушек и янтаря?) Но самое главное, что я делал — я составлял списки людей, которые обосновывались в Аргентине и продолжали жить как в Германии: широко, открыто, устраивая шикарные банкеты и приемы, гуляя по неделям, выдавая своих юных фрейлейн за своих же адъютантов. Правда, было одно отличие от происходящего ранее в Германии — все стали сеньорами — все в одночасье превратились в Мигелей, Хуанов и Карлосов. И даже между собой (что значит дисциплина!) никто не называл друг друга «герр».