Искусство провокации

Трошин вышел из кабинета и направился к себе в архив. Поймал себя на мысли: к себе — в архив! А может быть, правда? Может — шанс? «Не гони ты. Наверху не только такие пройдохи с сальными глазками сидят. Разберутся. А вот то, что узнаю резидента — это очень хорошо, это может потом пригодится».

Сергей, столько времени проведя с документами по Конраду, понимал, что если Конрад действительно играет против них, то он ждет его. Мало того, понимал, что не только ждет, но и провоцирует на приезд сотрудника МГБ в Аргентину. Тут — игра в одни ворота пока. Конрад знает, что он делает, а я — нет. Не понимаю, хоть убей. Если же он — наш человек, значит надо будет понять: где он был все это время и не завербован ли кем. В любом случае, без личного контакта не обойтись, хотя это и не по правилам. Любой личный контакт — пятьдесят процентов провала. Но, провала ли? Смотря во что играть! Как это ни странно, но у Трошина резко поднялось настроение: «Ни хрена у них не выйдет. Я не оставил им ни одного шанса — все будет так, как я предлагаю. Другое дело, что они мне этого не простят, потому что будут все время зависеть от того, что я там делаю. А почему же именно меня выбрали для этого дела? Думали, что я не докопаюсь или вправду сами не знали, во что это все выльется? Обхитрили сами себя».

Трошин вышел на площадь: все куда-то спешили, машины с грохотом проносились мимо и опять собирался дождь. «Мулатки, говоришь? Что ж, будут и мулатки, только не у тебя. И никакой ты не Леопардович, а так — чмо болотное!»

26.

Белый костюм выглядел слегка вычурно, но легкая помятость, как будто его хозяину было совершенно наплевать, что стоит он больше трехсот долларов (за эти деньги можно купить себе шикарный автомобиль!), придавала ему тот необыкновенный шарм, когда вычурность уступает место вкусу. Дамы на палубе обращали внимание на еще достаточно молодого для возможных романтических последствий человека, который сидел, развернув свое кресло в сторону океана. Брызги не доставали до верхней палубы «Святой Марии», им оставалось довольствоваться только двумя нижними палубами, на которых разместились не самые обеспеченные граждане многих стран мира. Кто-то плыл искать счастья на новом месте, кто-то убегал от неудач, словом, всех преследовали призраки. По вечерам на верхней палубе играл оркестр и стюарды разносили пенящееся шампанское на серебряных подносах. У мужчин в петлицах плакали розы, облитые вырвавшимися из бокалов пузырьками дивного французского вина. Дамы всех возможных возрастов, а особенно те, кто по той или иной причине лишил себя присутствия родственников на время плавания, искренне надеялись на скоротечные и бурные романы среди волн атлантического океана. Много дней в пути окрашивались в слезы и смех, в зависимости от того, кому повезло, а кому нет. Мужчины были галантны не в меру, но чаще всего им нравились замужние дамы, последствия от общения с которыми бывают менее болезненны, хотя бы в медицинском смысле, а одиноким дама нравились, к сожалению, обремененные семействами мужчины. Это, увы, не совпадение, а закономерность: мужчины «при исполнении супружеских обязанностей» меньше пьют, опрятнее выглядят, да и болтают меньше всяких глупостей, пошлостей и чепухи.