Искусство психотерапевта

Мы знаем, как ограничена наша способность осознавать последствия того, что мы делаем и не делаем, как неполны наши оценки всего того, что может быть вовлечено в любой наш выбор. И все же мы должны выбирать, мы не можем избежать действия, потому что даже бездействовать значит совершать действие – выбор. Более того, если мы это осознаем, то знаем и то, что эти действия и бездействие могут иметь сейчас и далее последствия, которых мы не желаем, последствия, которые мы обязательно предотвратили бы, если бы могли их предвидеть. То, что было нами сделано, и то, что осталось несделанным, может ранить и нас самих и других людей. Мы всегда несем некоторый груз вины. Это резкое, но точное слово. Но, говоря об этом, необходимо прояснить природу самой вины в том значении этого термина, в котором я его использую.

Обвинение и вина[95]

Эти два слова часто используются как синонимы, но поступать так значит вносить путаницу в мысли. Я предлагаю теоретически обоснованный и клинически выверенный способ различения обвинения и вины. Основное различие между «виной» и «обвинением» состоит в том, что вина относится к эмоционально окрашенному осознанию ответственности за свои действия или бездействие, тогда как обвинение рассматривается как качество, присущее моему бытию. «Я виновата в том, что поторопилась и нарушила тщательно выстроенный план Джона», но «Я обвиняю себя в том, что я – эгоистка». Такое использование понятия «вина» связано с идеей «экзистенциальной» или «онтологической» вины, но не идентично ей. Эта вина присуща самому нашему бытию и возникает потому, что мы не реализуем свой потенциал, действуем, не сообразуясь с нашими ценностями и намерениями, и не ценим своих ближних за то, что они существуют.

Принятие на себя вины за то, что мы сделали и о чем сожалеем, не является деструктивным, а, наоборот, освобождает. Оно переносит наше внимание с прошлого на настоящее и будущее, так как мы решаем, как искупить вину и как предотвратить повторение таких событий. Правда, бывает тяжело признать вину, когда мы лицом к лицу встречаемся с тем, что сделали. Возьмем такой пример.

Синди, сама психотерапевт, обратилась ко мне за консультацией, так как она постоянно возвращалась к своим чувствам по поводу своего пациента, который покончил с собой во время психотерапии. Ее рассказ об этой трагедии содержал множество мучительных повторений. Она рыдала и с горечью признавалась в том, что позволила себе невнимательно отнестись к скрытой угрозе своего пациента. Не осознавая этого, она пришла ко мне, чтобы я осудил ее и наказал.

Здесь не место для описания борьбы, которая происходила во время курса психотерапии с Синди, тех пугающих моментов, когда она решала покончить с собой (в качестве заслуженного наказания), или того, как, в конце концов, было проработано ее горькое бремя. Для наших целей в данном случае важно то, что она осознала, что была настолько занята самообвинением, что очень скоро оказалась обездвиженной. Как только она смогла принять свою вину и сократить обвинения, она обнаружила, что может быть более внимательной к своим теперешним пациентам, может посвящать некоторое время центру по предотвращению суицидов (в качестве искупления) и, в конечном счете, может простить себя и проявлять больше заботы и внимания к тем, кто обращается к ней за помощью.