Искусство путешествовать

М. мрачно пододвинула обратно мой крем, пару раз ткнула ложкой в свою порцию и больше к десерту не прикасалась. Больше мы с нею не произнесли ни слова. Рассчитавшись в ресторане, мы поехали обратно в гостиницу. Звук автомобильного мотора удачно маскировал наше дурное настроение. 3а время нашего отсутствия в номере успели сделать уборку. Постель была застелена свежим бельем, на комоде стояли свежие цветы, в ванной лежала стопка чистых пляжных полотенец. Я взял одно из них и вышел на веранду, резко закрыв за собой сдвижную стеклянную дверь. Кокосовые пальмы отбрасывали приятную тень, узор их листьев, отсекавших солнечные лучи, при каждом дуновении ветерка рассыпался и выстраивался заново. К сожалению, никакого удовольствия от всей этой красоты я в тот момент не испытывал. Ничто прекрасное, равно как и приземленно-материальное, не радовало меня с того самого момента, когда мы с М. переругались из-за карамельных десертов. Меня совершенно не трогали ни мягкие белоснежные полотенца, ни цветы, ни прекрасные пейзажи. Настроение категорически отказывалось улучшаться и демонстративно не хотело воспринимать какие бы то ни было исходящие извне допинги и подпорки. Более того, я чувствовал себя едва ли не оскорбленным прекрасной погодой и перспективой барбекю на берегу моря, намеченного на вечер.

Случившаяся с нами в тот день неприятность — ссора, в ходе которой вкус слез смешался с ароматом лосьона для загара и сухостью кондиционированного воздуха, — стала для нас напоминанием об одном из суровых, я бы даже сказал, безжалостных законов логики, согласно которому настроение человека есть категория вторичная и подчиненная. К несчастью для самих себя, мы часто забываем этот закон, когда смотрим на изображение какого-нибудь красивого пейзажа и представляем себе, что в таком замечательном месте непременно будем счастливы, стоит нам там оказаться. На самом же деле способность человека извлекать счастье из эстетически совершенных объектов или же материальных ценностей находится в критической зависимости от степени удовлетворенности куда как более важных эмоциональных и психологических потребностей, среди которых в первую очередь следует выделить такие параметры, как спобность в понимании, в любви, в самовыражении и уважении. Никакие прекрасные тропические сады, никакие роскошные отели на самых великолепных пляжах не доставят нам радости, если мы вдруг обнаружим, что в наши отношения с любимым человеком закрались недоверие, непонимание и взаимное отторжение.

Если нас и удивляет то, насколько наше плохое настроение способно свести на нет благотворный эффект воздействия целого курорта, то это происходит лишь потому, что мы недооцениваем те факторы, которые на самом деле формируют наш душевный настрой. Сидя дома, мы готовы проклинать плохую погоду и привычную убогость окружающих нас зданий, но, оказавшись на тропическом острове, мы вдруг осознаем (почему-то непременно после ссоры в шикарном пальмовом бунгало под ярким голубым небом), что ни безоблачное небо, ни очарование нашего временного жилища сами по себе не способны ни заставить нас внутренне возликовать, ни погрузить нас в пучину уныния.

Существует разительный контраст между планируемыми нами масштабными проектами, между строительствами отелей и дноуглубительными работами в заливах — и базовыми психологическими постулатами, которые заставляют нас взяться за эти дела. Одна внезапная вспышка гнева с легкостью нивелирует все удовольствия и преимущества, предоставленные нам современной цивилизацией. Настырность и живучесть этих постулатов восходят к стройной, аскетичной, пусть и несколько противоречивой мудрости отдельных античных философов, добровольно отказавшихся от материального благополучия и от предоставленной им возможности вести комфортную, изысканную жизнь и утверждавших, подавая голос то из бочки, то из глинобитной хижины, что ключевые компоненты человеческого счастья имеют не материальную и не эстетическую природу, а носят в первую очередь психологический характер. Подтверждением правоты этих постулатов, этого урока, преподнесенного нам древними мудрецами, стало наше с М. примирение, которое состоялось в рамках устроенного на берегу залива вечера барбекю, вся роскошь и великолепие которого не имели для нас тогда никакого значения.

8