Искусство революции (Альманах)

«И ладно, — рассуждали люди. — Живут же и при капитализме — те же Америка, Европа и, кажется, даже процветают. Глядишь, не пропадём и мы…». И вот третий десяток лет уже так «живём». Но, где капитализм — то? Где мощный взлёт производства, который был характерен для стран, переходивших от феодализма к капитализму? Где Форды, Рокфеллеры, Морганы или хотя бы свои же новые Демидовы, Морозовы и Шмидты? Что-то не видно их! Да — зато появились долларовые миллионеры и миллиардеры, так что хоть это у нас вроде бы «как и у них — на Западе» и Востоке. Но что сделали эти богачи для страны, для промышленности, для производства — пусть и пока — уже и ещё — капиталистического? Да ничего существенного не сделали, а богачами стали просто потому, что её — то есть, нас с вами — обворовали! Говоря с политических (властных) позиций, в России утвердилась не демократия (власть народа, или, например, не трудократия — власть честного трудящегося народа), а клептократия, то есть — власть воров, мошенников, бандитов, насильников и убийц! В стране властвует не просто буржуазия, а буржуазия криминальная, преступная, клановая, по сути своей — гангстерская! С позиций же формационного подхода, кажется, что мы сделали шаг назад от коммунистической общественно-экономической формации к буржуазной. Но именно «кажется», ибо на самом деле наша Родина провалилась на гнилых досках горбачёвско-ельцинского оппортунизма (ревизионизма) в историческом времени гораздо глубже — к формации крепостнической и даже рабовладельческой. Потому-то мы и назвали данную брошюру «Пошехонская Россия: Россия из социалистической — стала пошехонской». Пошехонской, как станет ясно из её содержания, — значит — крепостнической.

Нет ли здесь преувеличения? Конечно, определённое есть, но нас больше волнует не преувеличение, а преуменьшение опасности тех процессов, которые происходят сегодня в России, когда не просто реанимируются общественные отношения прошлых веков, но отношения купли-продажи человека и человечности, чудовищного неравенства, эксплуатации человека человеком, всесторонней проституированности человека, его отчуждения от общества, от природы и от себя, обездушивания человека — когда всё это идеализируется, восхваляется, мещански героифицируется. Причём это делается не столько самими новыми «хозяевами» России, сколько их платным обслуживающим слоем, который по инерции называется и называет себя интеллигенцией. Вот что заявляет один из «светочей» этой «интеллигенции» — актёр и режиссёр Никита Михалков, получивший от правительства 300 миллионов (!) рублей на создание фильма о крепостном праве в России: «Большевики сделали вещь страшную: они стёрли из памяти народа наше культурное наследие, воспоминания о всём том хорошем и светлом, что было в русском народе, включая память о крепостном праве…». (Чудовищно — крепостное право Михалков относит к «хорошему и светлому» … ещё и к «культурному наследию!» — Р. К.). «Ведь что такое было крепостное право?» — продолжает лицедействовать сей лице-мер! — «Крепостное право — это патриотизм, закреплённый на бумаге! Человек был связан со своей землёй-матушкой не только чувством долга, но и документально. Крепостное право — это мудрость народа, это четыреста лет нашей истории». Самое ценное качество крепостных крестьян по Михалкову заключалось в их любви к «твёрдой руке»: «С подачи большевиков сейчас в России думают, что крепостное право было чем-то вроде североамериканского рабства. Но это были отнюдь (!) не отношения раба и хозяина» (Бесов Михалкову явно надо изгонять из самого себя — и его знание Бесогонии основано явно и исключительно на знании им самого себя! — Р. К.), «а сыновей и отца» (а «что ты сделал с» … дочерьми и сёстрами, папаша Паратинский??? — Р. К.). «Многие крестьяне не хотели никакой «свободы». Да, иногда помещик порол крестьянина; так и отец же порет своё непослушное чадо».