Искусство революции (Альманах)

Я никогда в жизни не курила и не курю, поэтому законный перекур мне не полагался. Благодаря специфике нашего подразделения приходилось много бегать — машинные залы располагались в разных местах, я только и летала между корпусами! По дороге иногда на минутку тормозила и в курилках на лестницах — повсюду были симпатии или просто ребята, с кем было весело перекинуться парой анекдотов, узнать свежие сплетни и новости, послушать старожилов и набраться ума-разума из популярных баек нашего «ящика» про знаменитый диван, который поволокли по коридору, или про чудака, за два года до пенсии заработавшего в наших стенах алименты. Бывало, в курилку тащили коллеги — пошли вместе, отдохни, «покурим»! Симпатичный бородатый АСУшник насыпал мне семечек, которых у него всегда были полные карманы, другие давали конфеты, чтобы я не оставалась без занятия. Как-то (это было чистое кокетство, конечно) я попросила и мне дать сигарету (конечно, я знала, что не дадут и даже, если бы дали, не взяла бы). В ответ мне показали фигу, насыпали очередную порцию семечек и вытолкали из курилки.

Мои длиннющие пышные волосы доходили до пояса, во время этих посиделок они моментально пропитывались табачным дымом, и можно было подумать, что и я из отряда курильщиков. Доставалось и одежде. О том, что это вредно, никто не заморачивался, да и ничего страшного от этого не случилось. Были в нашем «ящике» куда более опасные факторы!

Нашему «почтовому ящику» повезло, его здания не снесли, не сравняли с землёй, теперь на его территории расположены разные магазины и фирмы. Иногда я бываю здесь по рабочим делам. Всё разгорожено, замки, стенки. И никто не окликнет:

— Эй, анекдот хороший знаешь? На тебе семечки…

Примечание: Драласкоп — ящик с лампами внутри и прозрачной крышкой из стекла. Использовался для перенесения с чертежа на чертёж или обведения изображения на просвет.

Отдохнул, понимаешь…

Я ещё мало кого знала в нашем «почтовом ящике», но на этого немолодого дядечку обратила внимание. Он ходил по коридорам института с такой странноватой, глуповатой улыбочкой, чему-то посмеивался. Никогда не видела, чтобы он хоть с кем-то общался, всегда один и один. Работал он инженером в одном отделе, но чувствовалось, что с ним что-то такое… Как бы сказать.

Я спросила у всезнающих ребят постарше, что это с ним, и мне они рассказали следующее.

В своё время этот человек, назовём его П., работал над одним важным прибором. Ну, может, он отвечал за какой-то блок, а может за весь прибор, точно утверждать не берусь! Разрабатывали прибор в Литве, а изготавливать его должны были на «родственном» заводе в одной из закавказских республик. Это тоже был завод нашего же министерства. Вообще странно как-то всё было организовано! Наш НИИ был на одной и той же территории с таким же заводом в Вильнюсе, но прибор почему-то изготавливать решили в Закавказье! Это было обычной практикой — ездить, перевозить, усложнять и этим только увеличивать расходы.

Вот, значит, прибор этот должны были испытывать там, на Юге. А весь процесс разработки-изготовления этого прибора был на особом контроле Москвы, говорили, что дело было очень ответственное. На испытании следовало присутствовать нашим представителям, и П. послали в командировку в дружественную республику. Он приехал туда, вроде всё получилось, испытания прошли успешно, а поскольку оставалось несколько командировочных дней, П. и решил смотаться к Чёрному морю, устроить себе внеочередной отпуск и праздник жизни. Никому ничего не сказал ни там, не позвонил в Вильнюс, и поехал! А только он уехал к морю, с этим прибором произошёл сбой. Кавказские товарищи немедленно звонят в Вильнюс, так, мол, и так, давайте сюда П.!

А наши:

— Как П.? Он же у Вас!

Всё стало ясно сразу и нашим, и тамошним. Что там у нас и у них предприняли с прибором — не знаю. Наверно, ещё кого-то срочно послали на это предприятие, но мороки, скорее всего, было — ведь всё завязано было на П.!

А тут, наконец, П. с Чёрного моря, отдохнувший, посвежевший и ничего не подозревающий, вернулся. Его сразу вызвали на ковёр к зам. директора по режиму (была такая важная должность!) — тов. Дубине, фамилия у него была такая и, говорят, он соответствовал этому. В застольях, говорят, любил спивать «Пiдманула, пiдвела…», но режим соблюдал и устанавливал крепко! Ну и, конечно, с ним были все, кому в таких случаях полагалось — как говорили, не обошлось без «органов», дело-то важное, прибор чёрт знает какой-супертакой! Что и как там происходило в кабинете у Дубины, неизвестно, но П. вышел из кабинета и тут же упал на пол. Что-то с ним приключилось, инсульт или ещё что-то. И с сердцем, и с головой тоже. Больше его не трогали. Только ходил он потом по коридорам всегда такой странненький, посмеивающийся. Отдохнул, понимаешь…

И что нам страшно?