Искусство рисовать с натуры

Надя взяла трубку сразу, как будто ждала ее звонка, и услышав ее голос, Наташа на мгновение запнулась, не зная, что сказать, — злость на подругу, копившаяся целый день, вдруг куда-то пропала, и несколько секунд она молча прижимала трубку к уху, слушая далекий голос Нади, как-то механически повторяющий: «Я слушаю. Кто это? Я слушаю».

— Привет! — наконец сказала Наташа.

— Наташка, ты?! — обрадованно воскликнула Надя. — Ты с работы, да?!

— С нее. Вот что, Надюша, спасибо тебе огромное, что ты все про меня выложила этому придурку, потому что он…

В трубке раздался какой-то шум, потом Надя протестующе что-то пробормотала, а затем в ухо Наташе врезался глухой растянутый голос, с усмешкой произнесший:

— Говорит придурок!

Ойкнув, Наташа выронила трубку, словно обожглась, и та, ударившись о стенку телефонной будки, закачалась, подпрыгивая на проводе, продолжая что-то говорить лактионовским голосом. Отодвинувшись к двери, Наташа испуганно смотрела на нее, не зная — то ли повесить трубку на рычаг, то ли продолжить разговор. Впрочем, что ей могут сделать по телефону — руку из микрофона не высунешь, по лицу не съездишь. Она подняла трубку — так осторожно, словно это была спящая змея — и снова прижала к уху.

— …ты слышишь?! Куда ты подевалась?!

— Я слушаю, — неуверенно произнесла она. — Не надо так орать.

— Наталья, нужно поговорить!

— Говори.

— Не по телефону! Где ты?! Я сейчас подъеду!

— Не нужно ко мне подъезжать! — поспешно воскликнула она, вцепляясь в трубку похолодевшими пальцами. — Хочешь говорить — говори сейчас! Я на работе! Ко мне нельзя! — она спохватилась, сообразив, что выкрикивает слова почти истерично, и уже спокойней добавила: — Нет.

— Хорошо, нельзя на работу — куда можно?! — настойчиво и сердито спросил Лактионов, и Наташа почувствовала, что он не на шутку взволнован. — Нам обязательно нужно встретиться! У меня совершенно нет времени, я завтра уезжаю!

— Что-то случилось?

— Нет, но случится, если ты перестанешь валять дурака и согласишься на встречу! Наташа, деловой разговор! Что ты как маленькая, ей-богу! Где мы встретимся?!

— Зачем?

Игорь Иннокентьевич, не сдержавшись, ругнулся в сторону от трубки, потом сказал:

— Помнишь, я говорил, что смогу тебе помочь?! Так вот, я знаю, как это сделать, я тебе такое… Короче, где и когда мы встречаемся, говори, иначе я сейчас одного представителя четвертой власти… — угроза завершилась Надиным взвизгом, явно шутливым, но Наташа все же сказала устало:

— Хорошо. Помнишь, где ты остановился, когда привез меня домой?

— Да. Там? Во сколько?

— Я закрываю в десять, буду там около половины одиннадцатого.

— Хорошо, в пол-одиннадцатого. Только, Наталья, не вздумай финтить — в твоих же интересах!

— Я приду, — ответила она тускло и уже собралась было повесить трубку, но голос Лактионова остановил ее.

— Погоди. Поскольку разговор у нас по честному будет сугубо деловым, хочу сейчас сказать тебе одну вещь.

— Какую? — насторожилась Наташа.

— Я — не кусок мяса.

— Что?! Что?!

Но в трубке уже бились короткие тревожные гудки. Наташа недоуменно посмотрела на нее, потом повесила на рычаг и вышла из будки. Обойдя уже запертый на ночь рынок, она открыла павильон, и следом за ней тотчас же впорхнуло несколько покупателей, шумно негодуя по по-воду долгого отсутствия продавца. Наташа посмотрела на них с неожиданной тоской.

…видят в вас только часть магазина…

Черт бы подрал Лактионова! Почему его слова застряли у нее в мозгу, как занозы, и не удается их оттуда вытащить?! И что ему понадобилось на этот раз?! Помощь… ей совершенно не нужна помощь от Лактионова, вообще ничего не нужно, только бы больше никогда его не видеть — он был частью тех перемен, которые пугали ее. Зачем же она снова согласилась на встречу — любопытство? Или что-то еще? Желание на этот раз одержать победу?

Благородные рыцари…

Какие там к черту благородные!

Покупатели, прихватив четыре литровых бутылки водки, два бульонных кубика (на закуску что ли?) и одну пластмассовую вилку, вышли, громко обсуждая телесные достоинства какой-то Светланы Петровны, а вместо них в павильон заглянул Максим (конкурирующая фирма с другой стороны города павильонов — парень, в общемто, ничего, если бы не плохо скрываемое пожелание конкурентам всяческих проблем — ну, что ж, деньги есть деньги). Заглянул и заныл жалобно, тряся сложенной ковшиком ладонью, как старушка на паперти:

— Извините, что я к вам обращааюсь. Мы сами люди не местные…

Наташа, не выходя из-за прилавка, бросила ему отощавшую за день пачку сигарет. Максим поймал ее, выдернул одну сигарету и тем же способом переправил пачку обратно.

— Нижайшее мерси! А что, налоговая к вам сегодня заползала?

— Нет! — довольный ответ.

— Да? — унылый взгляд. — Повезло. А у меня — представь! — санэпид — к мусорному ведру придрались, ссуки!

— Сочувствую. Слушай, Макс, ты очень кстати. У меня тут зажигалка сломалась — не посмотришь?

— Давай, — Максим поймал зажигалку, посмотрел на нее, попробовал колесико. — Но проблем! Просто кремень стерся. У меня там где-то выдохшаяся зажигалка валяется с кремнем, сейчас переставлю. Хотя, проще новую купить.